— Да пишу, покуда есть газета. Ну и для себя по мелочи. Я начал тут одну вещь, но не думаю, что доведу до ума. Либо растеряю интерес, либо станет не до писаний.
— Никогда так не станет, — значительно произнес Клингенмайер.
— Да какой же смысл?
— За слово «смысл» я скоро буду брать штраф, как в оны времена, при наполеоновском нашествии, брали за французский язык. Вы говорите, смысл, — он безошибочно вытащил из шкафа небольшую книгу в желтом кожаном переплете. — Полистайте-ка, а потом говорите о смысле. Ять внимательно просмотрел книгу, но не понял хода клингенмайеровской мысли и честно признался в этом.
— Вот и весь смысл, — улыбнулся Клингенмайер. — Он заключен в ней, и вы же не скажете, что его нет?
— Вероятно, есть.
— Уверяю, настанет день, когда он станет для вас яснее ясного. А пока и не спрашивайте никого. Лучше вообще не показывайте кому попало.
В этот миг снова зазвонил дверной колокольчик, и в дверях возникла тощая долговязая фигура в башлыке. Этого посетителя Ять, сколько можно было разобрать в полумраке, не знал.
— Фридрих Иванович, — негромко позвал вошедший.
— А, здравствуйте, здравствуйте, — Клингенмайер пошел навстречу новому гостю.
— Я решился, Фридрих Иванович, — твердо сказал вошедший. Клингенмайер помолчал.
— Что ж, — сказал он после паузы. — Решившихся не отговаривают, это было бы неуважением к их решимости. Не стану приводить вам аргументов, прошу только еще раз взвесить… Вы всегда можете забрать, если передумаете.
— Вряд ли, — длинный криво усмехнулся. — Я знаю, что делаю.
— Да пройдите же сюда, что в дверях стоять…
— Нет, нет, я на секунду… Вот, — гость порылся в карманах и извлек небольшой круглый предмет, завернутый в газету; Ять пригляделся — это был эсеровский листок «Знамя труда», газетенка гнусней некуда. Клингенмайер бережно, как драгоценность, принял сверток и, не поблагодарив, не заплатив, направился обратно к Ятю.
— Я могу надеяться? — спросил долговязый.
— Можете быть совершенно уверены.
— Ну, прощайте.
— В любом случае до свидания, — строго сказал Клингенмайер. — Помните, этот дом теперь ваш дом.
— Хорошо, кабы так, — долговязый еще раз усмехнулся, постоял в дверях и торопливо вышел. Колокольчик жалобно тенькнул ему вслед.
— Кто это? — спросил Ять.
— Покупатель, из постоянных, — уклончиво и, как показалось Ятю, с неохотой отвечал антиквар. Он осторожно развернул круглый предмет, и в руках его оказался стеклянный шар с домиком и снежным бураном внутри. Клингенмайер несколько раз встряхнул игрушку, и бумажный снег взвился над крышей домика, а потом снова устлал ее и бархатную зеленую лужайку вокруг. Славная вещица, но ничего особенного — такие продавались накануне Нового года в каждом игрушечном магазине. Клингенмайер рассматривал шар задумчиво, с видом истинного знатока.