Майя изначально оставила преступную мысль сделать некое подобие фотоотчета, засняв происходящее на мобильник – во‑первых, потому что видимость из‑за погодных условий была ужасной, а во‑вторых, ее манипуляции с телефоном могли вызвать законное негодование окружающих. Поэтому приходилось изо всех сил напрягать слух, зрение и память – Сильвестр не любил общих слов и расплывчатых формулировок. Сейчас она сама себе напоминала сурового пограничника, притаившегося в кустах у реки и чутко внимающего тревожным звукам, доносящимся с противоположного вражеского берега.
И может быть, из‑за того, что она так напрягалась уже более получаса, Майе вдруг показалось, что у нее начались галлюцинации. Среди кладбищенских памятников, на фоне белых сугробов и летящего снега она вдруг увидела зеленый куст. Майя быстро поморгала – куст никуда не делся, наоборот, переместился и стал ближе. Потом еще ближе, а потом еще. Куст, несомненно, двигался, был очень зеленый и не желал исчезать. В этот момент рядом материализовался Половцев, совершавший очередной маневр – Майя видела, как он постоянно перемещался в толпе, осуществляя, вероятно, какой‑то свой план.
– Послушайте, Стас, – дернула она его за кожаный рукав. – Вы должны мне помочь.
– С удовольствием. Думаю, вы уже готовы пить коньяк?
– Идите вы со своим коньяком… У вас бинокль есть?
Половцев вытаращил на нее глаза:
– Бинокль? Милочка моя… Зачем вам бинокль? Хотите кого‑нибудь рассмотреть, подойдите к нему ножками. Я именно так и делаю.
Мне нужно проверить одну вещь. Возможно, у меня начались галлюцинации. Я вижу зеленый куст. И он, знаете ли, перемещается по кладбищу.
– Точно – глюки, это я вам и без бинокля скажу. Какой куст кажется вам подозрительным?
– Зеленый.
– Майя, я сейчас очень занят, но готов оказать немедленное содействие. Дело вот в чем – если тут и есть что‑то зеленое, так это вы. Точнее даже – сине‑зеленое. Вы замерзли, а от коньяка отказываетесь. Если надгробные речи будут продолжаться еще минут тридцать‑сорок, вам и коньяк не понадобится – придется рыть яму по соседству.
– Замолчите немедленно, – задохнулась от возмущения Майя.
– Но, – продолжал Половцев как ни в чем не бывало, – кладбище это, как и было сказано, для элиты, так что вас закопают за забором, как собаку. Так вы хотите коньяка?
Майя лишь обреченно кивнула головой, решив отказаться от сопротивления. Коньяк так коньяк. Одновременно она старалась не выпустить из вида странный зеленый куст, который то появлялся, то исчезал за спинами скорбящих.
– Так что вы там насчет куста и бинокля говорили? – поинтересовался Половцев, пряча фляжку за пазуху.