Алла не привыкла оставлять дела недоделанными, слова недосказанными, мысли незавершенными. Она скинула шубу на соседний стул, придвинула к себе телефон и, помедлив, набрала номер, диктуя его себе с визитки вслух. Не сразу, но ей ответил довольно бодрый голос. Фоном к нему шел уличный шум, близкие голоса, короткие автомобильные гудки.
– Василий Петрович? – деловито спросила Алла.
– Он самый. А это кто? Кто говорит‑то?
По одной короткой фразе можно было сразу определить, что тип с визитки не входит в круг ее знакомых. У него был простецкий выговор и тот веселый оптимизм в голосе, который свойствен лишь людям, живущим простой и понятной жизнью.
– Белоярова.
Вместо того чтобы сказать: «Я что‑то не припоминаю», абонент по‑детски удивился:
– А кто вы такая?
– Не знаю, что и ответить, – в голосе Аллы появились иронические нотки. Она поняла, что пустила стрелу мимо цели. Глупая ошибка, которую теперь нужно как‑то исправить. Ей было жаль времени и досадно, что она, как маленькая, купилась на этот самый «вопрос жизни и смерти». – Сегодня утром в кармане своей шубы я обнаружила вашу визитную карточку.
«Свалявшуюся и грязную», – хотела добавить она, но сдержалась. На том конце провода сопели и думали.
– Мою? – наконец удивился Нифонтов. – У меня уже сто лет, как… Подождите, – искренне озадачился он. – В кармане шубы, говорите? А на карточке было что‑нибудь написано?
– Было, – с прежней иронией, но уже слегка нервничая, ответила его собеседница. И процитировала: – «Позвони мне. Вопрос жизни и смерти». Это вам о чем‑нибудь говорит?
– Господи! – неожиданно заорал на том конце провода невидимый глазу Нифонтов. – Неужели это вы?! Та цыпочка из ночного клуба? Вы меня точно должны помнить. В гардеробе я стоял, когда вы шубу снимали. Я по всему залу вас разыскивал! А потом написал вам такие вот слова, чтобы вы, значит, мне позвонили. Разве я мог такую цыпочку упустить?
У Аллы стало сухо в желудке, как бывало всегда перед очередным приступом гастрита. Гастрит обострялся, когда она нервничала.
– Я думал, вы про меня и забыли! – продолжал фонтанировать Нифонтов. – Рад, рад, что ошибся. Значит, Белоярова? А звать как?
– Алла Антоновна, – резко ответила та.
Она немедленно рассердилась. Из‑за какого‑то идиота придется несколько дней сидеть на диете! А то и лекарства пить. И почему она так беспокоится? Желудок сжимался, как резиновый мячик, из которого выпускают воздух. Этот тип сказал: «Цыпочка из ночного клуба». Следовало немедленно развеять ужасные подозрения, возникшие на периферии сознания.
– Так вы уверяете, что мы встречались в ночном клубе? – уточнила Алла своим фирменным надменным тоном, который мог осадить на скаку любую лошадь, даже с джигитом на спине. – А как я, по‑вашему, выгляжу? И когда мы встречались в этом вашем ночном клубе?