А солнце-то, солнце! Был уже полдень, солнце вышло в зенит и будто остановилось. Вскипело белым, пылало и било, казалось, в одну точку только сюда, в потные серьезные лица, в мазутную душную нашу одежду, в паровоз, и без того горячий. И ни ветриночки ниоткуда.
Петька лязгнул вверху задвижкой, высунулся с ломиком, и наступила тишина. Я глядел на Клаву и удивлялся. Подходила сюда неверными шагами, затравленно озираясь, а тут ровно успокоилась вдруг, замерла, только пальцы бездумно рвали и перекручивали ветошь. Смотрела она в землю, но голову держала хорошо, прямо, и робости, стесняющей ее постоянно, как не бывало. А может, она непроизвольно хоронила эту робость, не зная, как себя держать? На всем черном лицо ее выделялось белым пятном, лишь глазницы были будто задымлены.
- Кончай, - сказала она.
- Нет уж! - Петька сплюнул вниз. - Ты погляди на меня и попроси: "Милый Петя, слезь".
- Эй ты, харя, - раздался из толпы предупреждающий молодой голос. - Не унижай девку!
Я смотрел во все глаза на Клаву. Она будто еще больше побелела и распрямилась. Не знаю, понимала ли Клава, что котел могло в любое мгновение рвануть. Наверно, понимала - ей обо всем сказали дорогой, и сейчас она боролась с собой, не находя, видно, сил на жертву ради всех. А может, Клава совсем потерялась и не помнила себя? Тихо было, даже жутковато. Она могла свободно уйти, и я чувствовал, что еще секунда - и прыгну на подножку паровоза - будь что будет. Потому что так нельзя. Хулиган унижал всех нас. Компания ребят, что тихо совещалась в сторонке, начала уже раздвигать толпу. Клава, заслышав шум, вздрогнула, подняла свои синие запавшие глаза, с презрением, громко сказала:
- Слезь, милый Петя.
Швырканула под ноги грязные концы и пошла-побежала в депо. А Спирин загремел дверцей будки, дурашливо крикнул:
- Граждане, кина не будет, освободите места!
Он был совершенно трезв. Независимой походкой прошел мимо инженера, козырнул милиционерам, направился прочь. Потом оглянулся:
- Смотри, инженер!
Жердей остановил милиционеров:
- Не надо.
- Потом? - доверительным шепотом спросил один из них.
- Совсем не надо, - раздельно сказал инженер. - Не трогайте его, одумается еще парень, да и дело тут такое, что сами попробуем разобраться.
Народ стал расходиться. За Петькой увязались молодые машинисты и помощники, золотые, главные наши кадры. Они вежливо и дотошно выспрашивали, как это он решился на такое. Ребята скрылись за вагонами, пошли меж теплых цистерн с жирными боками. Тут Петьке дали под дых, и он, охнув, качнулся навстречу другому удару. Его молча и долго били, а Спирин даже не пытался сопротивляться. Потом из товарного парка прибежал какой-то кудрявый парень, завертел над головами газовым ключом - и все разбежались кто куда. Парень поднял Спирина с гравия и увел в сторону горемовских бараков.