Подумала о Глебе. Наши встречи в последнее время стали совсем редкими, словно Лаевский почувствовал, что мы сближаемся по-настоящему. И, вероятно, насторожился. Наш обожаемый шеф, несомненно, был сторонником корпоративной солидарности, и его устраивало намечавшееся партнерство, но только в определенных пределах.
И если так, то он был совершенно прав. Я и Глеб почувствовали друг к другу настоящее доверие. И дело было не только в тех словах, что я услышала от него после своего крайне неудачного побега. Если бы я не поняла наконец, что могу действительно доверять ему, то никогда не приняла бы его помощь. Как-никак Глеб оставался на другой стороне баррикады, и даже сейчас, когда он готов был поступиться интересами своей организации, его преданность делу Конторы оставалась неизменной. Поэтому ему предстояло выступить в роли доброго тюремщика, который выпускает на волю невинно осужденную, но сам остается в стенах родного заведения, где в теории ему самому грозит наказание. Да, оставить Контору Глеб отказывался категорически.
– Как ты не понимаешь, – говорила Анжелика, пытаясь скрыть за улыбкой растерянность. – Тебе нельзя тут оставаться! Ну посмотри на себя – ты красивый, молодой парень! Тебе жить да радоваться, а ты вместо этого рискуешь жизнью ради господина Лаевского и его идеалов.
– Это и мои идеалы, если ты забыла! – возражал он, мрачнея.
Такие разговоры заставляли его напрягаться, и Анжелика вскоре отказалась от них, понимая, что переубедить Марьянова все равно не удастся, зато оттолкнуть его она может. На самом деле все было предельно ясно. Контора для Глеба – все равно что мать родная, тем более что его родителей и в самом деле нет в живых, как и ее. А Лаевский если не отец, то по крайней мере верный боевой товарищ и наставник. Даже если он и не согласен со всеми его решениями. Это все равно, что в том же «Месте встречи…». Как бы ни возмущали Шарапова некоторые приемчики Жеглова, а все равно – дружба и уважение. Потому как борются за правое дело! Надо радоваться, что доперло до него хотя бы, что самой Анжелике здесь делать нечего. Ее тяги к свободе, даже пусть – среди бандитов и негодяев, он, возможно, и не мог понять, но зато четко сознавал, что чем дольше Анжелика находится под крылом Конторы, тем больше шансов у нее погибнуть. А вот этого он никак допустить не мог. Только случая пока не выпадало. Оба понимали, что следующая попытка побега может стать для девушки последней, и не спешили. А тем временем Маркиза рисковала жизнью во имя интересов государства.