– Ну до чего же ты мэн крутой, – сказал Лешка, когда Таранов напялил на себя этот «прикид».
Таранов ухмыльнулся, движением фокусника извлек и раскрыл «оборотень»… спрятал в рукав… Ножом в сердце, сказал следователь Борисов. Один удар – и все!
… Таранов шел медленно, «нетрезво». В левой руке держал открытую бутылку пива, в правой – неприкуренную сигарету. Большим пальцем удерживал рукоятку «оборотня»… Пульс стучал за сотню. Это было неправильно, непрофессионально, но он очень долго ждал этой минуты. Того мгновения, когда он скажет: ну, здравствуй, Викт. Пал. Меня прислал Слава Мордвинов, которого ты убил на платформе Ручьи.
До «десятки» Палача было всего метров пятьдесят. Таранов шел медленно, «нетрезво». Он пытался настроить себя на работу. На то, что Палача нельзя убивать сразу. Что с ним нужно поработать. Он пытался настроить себя на допрос языка. Обычное дело – допрос языка!
Но ни хрена у него не получалось.
Может быть, не стоит? Может быть, отложить? Перенести на завтра? На послезавтра? – Нет. Нельзя откладывать. Когда еще сложатся такие, почти идеальные условия?… Все будет о’кей. Все будет тип-топ. Как у дедушки. И труп Палача ляжет на асфальт платформы Ручьи… Решено. Точка.
Таранов нетрезво шел мимо «десятки». Проходя мимо, качнулся, выронил бутылку и ухватился за ручку двери. Дверь была не заперта, что и требовалось доказать… Таранов резко рванул ее, распахнул. Глаза Палача встретились с глазами Таранова, и Палач все понял.
– Выходи, – тихо сказал Иван… В ту же секунду вспыхнули фары «ГАЗели», которая стояла в трех метрах за «десяткой». Одновременно откинулся брезентовый борт, и оттуда высунулся ствол. Что-то выкрикнул Палач, из «ГАЗели» тоже кричали. Прежде чем начали стрелять, Иван прыгнул на капот «десятки», прикрываясь, хотя бы временно, телом Палача.
Из «ГАЗели» выпрыгнул человек с помповым ружьем в руках. Таранов быстро скатился на другую сторону машины. Он уже понял, что нарвался. И, кажется, основательно… И тогда загремели выстрелы. Раз, другой, третий… Человек с ружьем стремительно бросился на землю. Таранов оглянулся, – Лешка Малков бежал прямо по газону и стрелял из «ТТ» в воздух. Стрелок на асфальте начал поднимать ружье.
– Ложись! – заорал Таранов. – Лешка, ложись!
Он прыгнул через капот обратно, успел ударить по стволу ногой в самый момент выстрела. Картечь пошла над асфальтом низко, рикошетируя от поребриков, вспарывая колеса припаркованных машин. Завыла сигнализация, откликнулась другая. Таранов ударил стрелка в голову, перекатился через тело, выхватил ружье. Снова бабахнул «ТТ», и вдруг бешено взревел на высоких оборотах двигатель «десятки». Таранов передернул цевье. Упруго выскочила гильза, дохнуло порохом. «Десятка» Палача резко рванула с места. Таранов выстрелил ей вслед, пробил левое заднее, снова передернул затвор и, опрокивнушись на спину, навел ружье на кабину «ГАЗели» – вкатил порцию картечи. Его слепили фары, он ничего не видел и стрелял наугад, «для профилактики», желая пресечь возможное нападение из «ГАЗели». Водительская дверь «ГАЗели» распахнулась, и на подножку встал человек. Несколько секунд он стоял, потом рухнул вниз.