– Молодец, – сказал Палач оживленно. Значит, пошли всетаки его уроки впрок, научил быков хоть чему-то. – Еще что?
– Да, в общем-то, больше ничего…
– Товар нашли? – спросил Палач озабоченно.
– Вот с товаром, Виктор Федорыч, совсем шиздец, – ответил Сизов.
Значит, не нашли, понял Палач. Значит, хату поставил наркот.
– У Толстого все хлебало в порошке, – сказал Сизов. – На столе упаковки валялись… Я собрал, привез.
Худо дело, подумал Палач. Версия о наркомане-налетчике сразу отпала. Ни один наркоша не рассыплет ни щепотки порошка. А если и рассыплет, то все языком слижет. Совсем худо дело. Нужно докладывать Сыну – тянуть дальше нельзя.
– Ты уверен, что это порошок, а не клопомор какой-нибудь? – спросил Палач сухо. – Может, для маскировки рассыпали?
– Уверен, – ответил Сизов. – Я попробовал.
– Ладно, Костя, иди. Своим орлам скажи, чтобы не трепались.
Сизов, оставив на столе полиэтиленовый пакет с «вещдоками», вышел. Шеф извлек из пакета два высоких пивных бокала, каждый тоже завернутый в полиэтилен. И четырнадцать упаковок из-под героина. Некоторое время он молча смотрел на «натюрморт», потом покачал головой и набрал номер Сына.
Докладывать не хотелось, но куда денешься.
* * *
Рука психовал. Он сидел в Питере уже двое суток, а реальных результатов все еще не было. Плешивый обещал дать оружие и человека, который выведет на Сына. Но пока не дал ничего. Рука психовал и даже заехал в зубы Коле Бешеному, который на второй вечер заявил, что хорошо бы заказать телок.
…Если Плешивый задумал продинамить, то первый получит в бок пиковину, принял решение Рука. А до этого Сынка я все равно доберусь. Месть за брата – дело святое. Без поддержки местных работать, конечно, стремно, но я, чего бы ни стоило, с Сынком расквитаюсь.
Вечером на съемную хату, где кантовались тольяттинские, приехал Плешивый. Привез марафету, пару стволов и информацию на человечка, который руководит охраной Сына. Звали начальника охраны Олег Ребров. Каждую субботу – то есть аккурат завтра – он по утрам посещает кегельбан. Всегда – один. Место там тихое, игроков в семь утра практически не бывает. Ежели его брать за жабры, то лучше всего возле кегельбана… но мужик серьезный.
– Серьезный, говоришь? – раздувая ноздри, спросил Рука. – Я люблю серьезных… Поехали, посмотрим твой кегельбан.
Святое дело мести должно свершиться.
* * *
Вжик – вжик… опилки образовали на руке два конических холмика. Небо снова затянуло, и снова пошел дождь. Листва за окном шумела.
– Руку бы не зацепить, – сказал Лешка озабоченно. Таранов посмотрел на наручник. Металл был перепилен почти полностью, осталось всего миллиметра полтора.