Настала тишина, которую через несколько секунд нарушил возмущенный голос Буля:
– Ты чо, блядь? Ну, сука…
И он несколько раз выстрелил из помповика в лежащего Стасика.
Стасик дернулся и тоже умер.
На полу лицом вниз лежал пока еще живой Никита, и ему было очень страшно. Размышляя о смерти в свои двадцать лет, он представлял себе, что такое выдающееся событие в его жизни может произойти по-всякому, но уж никак не подобным образом. А главная несправедливость заключалась в том, что смерть пришла совершенно неожиданно и абсолютно не вовремя. Никита лежал и боялся того, что сейчас будет очень больно. Он только что видел, как разлетаются по офису мозги и брызги крови его друзей, видел, как в их молодых телах появляются страшные черно-кровавые дырки, и очень не хотел, чтобы то же самое сейчас произошло и с ним.
Патроны в оружии бандитов кончились, и это было кстати. Раздосадованные нелепой смертью братка, Буль и Мюллер были готовы убить Никиту, нарушив тем самым приказ начальника. А приказ этот касался того, что должен был остаться один живой, чтобы передать заинтересованным лицам нужные слова.
– Ну, блядь, пидар, тебе повезло, – наконец нарушил молчание Буль. – А ну, блядь, повернись на спину!
И он пнул Никиту ногой в ребра.
Никита застонал, скривился от боли, но послушно перекатился на спину и увидел над собой двух страшных русских гангстеров с оружием, стволы которого были направлены ему в лицо. Он еще не понимал, что остается жить.
– В общем, блядь, передашь привет редактору от Кислого и скажешь, чтобы он головой думал, прежде чем газеты свои печатать. Понял, блядь?
Никита быстро закивал.
– У, пидарасы, – злобно проурчал Буль и с силой наступил Никите на лицо. При этом он провернул ступню и жесткая подметка его квадратного ботинка разорвала Никите губу.
– Слышь, Буль, – подал голос Мюллер, – а с Читой чего?
– А ни хуя, блядь, вот чего, – ответил Буль и перекрестился. – Царство ему небесное, блядь, вот чего. Валим отсюда.
И они, спрятав оружие под черные куртки, отвалили.
Когда они ушли, Никита еще некоторое время полежал на спине, зажимая рукой разорванную кровоточащую губу, затем сел.
Посмотрев вокруг, он увидел разгромленный офис, окровавленные трупы еще совсем недавно дышавших теплом и жизнью друзей и ничего не почувствовал. Даже страх перегорел в нем. И то, что он остался жив, не дошло еще до глубин его застывшей от ужаса души.
Но когда Никита увидел сидящую в кресле мертвую и тем не менее красивую Сонечку Балакиреву, лица которой смерть как бы и не коснулась, он заплакал.