Оглядев себя в мутном старом зеркале, висевшем в прихожей, Саня убедился, что он одет, причесан и выглядит как вполне добропорядочный и лояльный гражданин.
Больше собирать было нечего, и он пошел в кухню.
Взяв со стола пиалу, он отпил из нее несколько глотков и снова отправился в комнату. Усевшись на диван, он окинул взором свое невзрачное жилище и вдруг понял, что вряд ли когда-нибудь вернется сюда.
Квартира… Да пропади она пропадом, эта квартира, подумал Саня. Если он выберется из этой истории живым, то купит себе любую. А если нет – зачем ему квартира? Машина останется гнить в этом вонючем дворе, и стоит кому-нибудь первому ее взломать, как не пройдет и двух недель – и мародеры оставят от нее голый корпус без окон и дверей.
Допив чай, он закрыл на шпингалеты все окна, перекрыл главные краны воды и газа, затем надел куртку, повесил на плечо драгоценную сумку, вырубил общий предохранитель в прихожей и долго стоял у входной двери, прислушиваясь к звукам на лестнице. Звуков не было и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Саня открыл дверь и вышел на площадку.
Он запер все замки, как делал обычно, уезжая на дачу, сунул ключи в карман и стал, не торопясь, спускаться с третьего этажа.
Выйдя в темный двор, он с удовлетворением отметил, что дождь прекратился, и, остановившись, некоторое время прислушивался и всматривался в темноту. Ему мерещились киллеры, стоящие за темными стволами деревьев и ждущие, когда он выйдет на освещенное место. Выругавшись, Саня шагнул в сторону арки и, пройдя мимо своей, стоявшей у самой стены, машины, уверенно вышел на улицу.
Было около двух часов ночи.
Вот так к ногам Сани Щербакова свалились два с лишним десятка новых «Жигулей», упакованных в один небольшой пакет, в котором оказалось сто тридцать тысяч американских тугриков. А начинался ведь вечер с жестокого облома в пятьсот деревянных рублей.
Понимая, что у таких денег не может не оказаться хозяев, Саня всячески постарался сделать так, чтобы мышеловка судьбы не захлопнулась.
Первым делом он смотался в Новосибирск, где и поменял, чтобы не светиться в Томске, некоторое количество баксов на более уместные в провинциальной жизни рубли.
И укатил в Петербург.
Там он положил доллары в филиал зарубежного банка, справедливо не надеясь на отечественные финансовые структуры. Завел себе золотые пластиковые карточки «Виза» и «Мастер».
Часть денег вложил в антиквариат, часть в недвижимость – питерские квартиры в центре города за эти полгода уже удвоились в цене. Еще на что-то купил понравившиеся картины современных художников, в надежде на то, что доброе дело когда-нибудь окупится сторицей. На остальное жил.