Счастье и блаженство переполняли их.
Татьяна первая перевела дух.
– Прости меня. Ты ведь хотел, чтобы это было долго, – заметила она с грустью.
Его грудь тяжело вздымалась, он пожал плечами и наклонился, чтобы поцеловать ее в кончик носа.
– Это… не важно, – прохрипел он.
– Потому что у нас еще целая ночь.
– По меньшей мере.
– Или тысяча ночей, – воскликнула она с восторгом.
Он сделал глубокий вдох.
– Или десять тысяч ночей.
Она притянула его голову и радостно поцеловала его.
– Разве это не здорово?
Он кивнул, а в голову ему вдруг пришла мысль о том, что многие из его людей оказались не столь везучими. На его лице появилось серьезное выражение.
– Я не сделала тебе больно?
– За тридцать секунд? – Он стряхнул с себя грусть. – Вовсе нет.
Удача и судьба – таков удел солдата. И оба знали это.
– Я постараюсь быть лучше.
– Ты и так великолепна во всех отношениях. Лучше и быть невозможно.
– Правда? – У нее был слишком небольшой опыт в любовных делах, она еще многого не знала.
– Правда.
– Как ты мил.
– Я рад, что ты так думаешь.
– Ты не устал?
Он увидел ее выжидающий взгляд и дал требуемый ответ.
– В общем-то нет.
– Как хорошо, значит, я имею в виду… ты ведь не сказал… Ну, в следующий раз, – выговорила она с трудом, покраснев самым восхитительным образом.
– Скажи прямо, чего тебе хочется.
Она еще больше зарделась.
– Ну, я не знаю. Не спрашивай меня.
– Тебе надо научиться говорить мне, чего тебе хочется. Так тебе больше понравится.
– Мне и так уже все нравится.
Он рассмеялся:
– Тебе всегда нравится. Тогда я начну первым. Почему бы тебе не снять это платье?
– И это все? – Она бросила на него кокетливый, дразнящий взгляд.
Он покачал головой.
– Снимай с себя все.
– Тогда и ты должен раздеться тоже. Ты ведь не снял рубашку. Ничего, я не испугаюсь, – добавила она, бросив на него проницательный взгляд.
Скатившись с нее, он не сразу ответил. Он сел, откинувшись на изголовье постели.
– Это не так страшно, как выглядит, – произнес он нарочито безразличным голосом.
– Я понимаю.
– Раны заживают медленно.
– Дорогой, я же не дитя. Он чуть поморщился.
– С этим можно подождать, верно ведь?
– Я не испугаюсь вида ран, – заметила она мягко, повернувшись на бок, чтобы лучше видеть его.
– Не говори потом, что я не предупреждал тебя, – пробормотал он, слегка наклонился вперед и взялся за рубашку на спине.
– Ради Бога, Ставр. Ты что, считаешь меня слабонервной дамочкой?
Он все еще колебался.
– Ставр!
Он сдернул рубашку через голову. Ее едва слышный возглас был не так заметен, как ужас, отразившийся на ее лице.
– Я же говорил тебе, – сказал он спокойно и принялся натягивать рубашку обратно.