Я писал "Оружие Возмездия" не для себя, конечно. Начиналось все с элементарного желания развлечь народ смешными историями. Выложил кусок в интернет, получил отклик, написал еще кусок… Увидел: есть смысл работать дальше. И тут оказалось, что получится книга именно "о себе, любимом". Ее просто нельзя сделать иначе. Либо в центре повествования будет автор, со своим личным опытом, либо книга скатится до уровня "сборника армейских баек". Достоверность — вот главное. Или я зуб даю, что "так оно и было", или проект "Оружие Возмездия" теряет смысл.
Разумеется, поверили мне не все. Когда первые главы появились в интернете, среди радостных откликов в Живом Журнале прозвучали и скептические голоса. Мол спасибо, очень весело, хотим еще, но автор местами явно преувеличивает, сгущает краски и привирает. Хотя что с него взять, он за столько лет наверняка многое забыл.
Во-первых, не забыл. В книгу вошла едва половина того, что автор мог бы рассказать о ББМ и Мулинской учебке. Но "Оружие Возмездия" с самого начала делалось как мемуарная проза: если тут чего написано, значит, автор в этом безобразии участвовал лично. Сам все испортил, сломал и развалил, с дуба рухнул и ломом подпоясался. В крайнем случае, прибежал на шум и успел проверить рассказы очевидцев "по горячим следам". Поэтому здесь нет пресловутых "армейских баек". Например, хоть я и упомнаю, что наши пушкари дважды пытались взорваться на собственном снаряде, но как именно — молчок. Уж больно дикая история.
Во-вторых, у автора есть справочный материал. Это мои письма из армии. Не все они одинаково информативны, но почерпнуть отуда удалось многое. Некоторые письма оказались просто кладом — иногда, под настроение, я дотошно фиксировал события одного своего обычного дня. Много глав построено на таких письмах — например, "Музыкальная пауза", "Сто дней до приказа", "Дембель становится ближе".
В-третьих, кое-что подсказали друзья по ББМ — мы до сих пор на контакте.
И наконец, есть особый случай. В феврале 1989 года ББМ на полигоне, что называется, "оторвалась по полной программе". Но мне отчего-то запал в память один день, ничем не примечательный. Совершенно типичный. Может, этим он меня и заинтересовал. И через неделю, когда мы вернулись в Белую Церковь, я взялся тот день описывать — в несколько приемов, на ночных дежурствах. Получился рассказ. Действие его занимает около четырех часов, персонажи списаны с натуры точь-в-точь. Для журналиста двадцати лет от роду, не делавшего раньше художественной прозы, рассказ даже неплох.