— И куда ты девал свое давление, мужик? — спросил прапорщик, глядя на меня с неподдельным уважением.
— Сколько там?
— Тебе этого лучше не знать.
Понятно. То есть непонятно, как я вобще сюда дошел.
— Что со мной?
— Хватанул инфекцию. Типа ОРЗ. Ты не смотри, что жарко, это случается и летом.
Прапорщик все разглядывал меня. Он видел, что к нему из ББМ явился не абы кто. Слишком длинные волосы. Зеленый, но радикально неуставной галстук, который надо завязывать. Вместо положенного деду кожаного ремня — двуслойный "партизанский". А на кителе я носил один-единственный значок, и тот комсомольский. Прапорщик сделал выводы.
— Значит так, — сказал он. — По-хорошему, надо бы тебе к нам залечь на недельку. Отдохнуть, попить стрептоцид. Но у нас — слышишь грохот? — полы перестилают. Тебе здесь будет… Шумно. Неуютно. Еще тебя наверняка попробуют припахать, а ты, конечно же, откажешься. Будет много ругани. Поэтому думай. Если решишься, оформлю я тебя моментально.
Все было ясно.
— Мне не проблема отлежаться в казарме. Договорюсь.
— Вижу, — прапорщик слегка усмехнулся. — Ладно, сейчас выпишу освобождение от всего на свете и топай, отдыхай.
— Сначала в штаб. Пару часов достою как-нибудь. У меня скоро офицеры по домам расходятся, надо их проводить.
— Ну ты герой, блин! — сказал прапорщик. — Погоди, я тебе кордиамина жахну, чтобы машину активизировать.
Он достал Очень Большой Шприц.
И Очень Длинную Иглу.
Есть мнение, будто все мужчины боятся уколов. Это не совсем корректно. Некоторые мужчины приучаются уколы стоически терпеть, глазом не моргнув. Я из таких. Но прапорщик вооружился действительно Ломовым Шприцем с Нехилой Иглой. Даже сквозь туманящую мозг болезнь я ощутил какое-то, простите за каламбур, нездоровое воодушевление. Захотелось прыгать. В окно. И бегать. Подальше.
— Нихренасебешприц… — сообщил я.
— Ха-ха. СПИДом не болеешь?
— Да вроде нет.
— Подставляй руку.
Ка-ак он мне в правый бицепс… Жахнул!
— Герой, блин, — повторил прапорщик. — Держи справку и береги себя.
Кажется, он еще таблетки дал, не помню уже.
По пути к штабу я почувствовал — кордиамин действует, "машина активизируется". Вползти на третий этаж удалось без перекуров. И помощник сказал, что я уже не так похож на труп сержанта.
Потянулись из штаба офицеры. Мне полагалось стоять у двери и провожать их отданием чести. Но правая рука, уколотая Иглой, отказалась подниматься! Согнуть ее в локте я мог, а задрать к фуражке — никак. До плеча удавалось донести ладонь, максимум. Офицеры шли мимо, кто-то говорил мне "до свидания", с кем-то мы просто обменивались кивками и полуулыбками, затем я обозначал рукой движение вверх… Офицер, уже не глядя, машинально мне козырял и исчезал за дверью.