Поэтому майор Афанасьев и капитан Дима Пикулин питались в полевой столовке, а Косяк, прихватив котелки, отправился непосредственно туда, где дымила кухня.
Пошел он, превозмогая себя. Его одолевали дурные предчувствия. Косяк признался, что до сих пор у него перед глазами стоит гороховая каша по-черниговски. Но послать на кухню меня означало куковать у машины, а Косяку уже становилось понемногу скучно. Он не мог долго сидеть без дела. Он, кажется, уже жалел, что не занялся вязанием веников.
— Что делать, если на кухне будет… То же самое? — спросил он, глядя мне прямо в глаза. — Тебе брать? Ты сможешь это съесть? Я просто не смогу.
— Ты не представляешь, какие помои мы жрали студентами на "картошке". Так что… Нет, не бери! Это выше моих сил.
На самом деле с голодухи я бы не такое съел, но мне было и жаль Косяка, и не хотелось упасть в его глазах. Да и голодухи особой не предвиделось.
Вернулся Косяк почти счастливым. С полными котелками вкусной каши, в которой местами угадывались мясные жилки.
— Здесь солдат-то меньше, чем офицеров, — объяснил он. — Вот и кормежка более-менее… Супчик жидкий сварили, я решил — хрен с ним. А кашка ничего себе.
— Как там с водой? — вспомнил я.
— Хоть залейся. Там цистерна. Котелки помыть вряд ли разрешат, но чаек мы забабахаем что надо. Сейчас порубаем, возьму бачок и схожу за водой.
— Давай я схожу.
— Не надо, я сам.
— Почему?
— Потому что мне так нравится!
— Тебе нравится носить воду по пересеченной местности? — уточнил я. — В бачке без крышки?
Косяк заржал.
— А я в чайнике буду носить!
— Ты смотри, ведь меня как припашут — и останешься сам на хозяйстве, — настаивал я.
— Да и хрен с ним. — сказал Косяк. — Все равно заняться нечем!
Котелки мы рискнули помыть дизельной водичкой из канистры. Понюхали их и решили, что вроде пронесло. Майора с капитаном не было ни слуху, ни духу. Косяк взял чайник и ушел. Я закурил и уселся на подвесной лесенке кунга переваривать еду. День пока что складывался — лучше не придумаешь.
Перспективы тоже выглядели неплохо. У нас была паяльная лампа и специальная тренога с соплом. Лампа разжигалась, утыкалась выхлопом в сопло. На треногу ставился бачок. В бачке готовилось что угодно. Еще у нас была сковородка. Так что картошка с тушенкой на ужин — обеспечена. И чайник мы взяли. Счастье-то какое.
В армии очень трудно, почти невозможно плотно и вкусно поужинать. Солдат кормят на ночь скудно и невыразительно. Дабы им кошмары не снились, наверное. Самая обстоятельная еда — обед. Но к вечеру этот обед прогорает в организме. А ужин обычно настолько плохо запоминается, что приходишь из столовой с устойчивым ощущением недокормленности. В общем, именно к ночи личный состав особенно голоден. Поэтому во всех каптерках, канцеляриях, штабах и даже на контрольно-пропускных пунктах вечером журчат кипятильники, а из "нычек" извлекается заблаговременно припасенная еда, желательно повкуснее. Вкусы разные (я видел, как сгущенное молоко, намазанное на хлеб, посыпали сверху растворимым кофе), но тенденция везде одна: пожрать бы.