На свежем воздухе любая еда вкуснее, но Косяк и вправду сумел из обычной картошки с тушенкой сделать нечто особенное.
Я жевал, подсматривая, как и чем живет лес. Почти однородный при свете дня, теперь он стал чересполосицей темноты и света, тишины и звука. Светлые полосы тарахтели дизелями на холостых оборотах, шумели музыкой, иногда взрывались хохотом. А полосы отчуждения были темны кромешно, и я думать не хотел, как товарищи офицеры их преодолевают, гуляя из штаба в штаб.
Из-за деревьев возник посредник. Траектория его движения напоминала противолодочный маневр, который вот-вот перейдет в противозенитный.
— Прятного п-петита, — сказал посредник и постучался в кунг.
— Угу, — отозвались мы, жуя.
Посредник скрылся в кунге. Там начали бурчать громче и чокаться звонче. Потом высунулся капитан Дима Пикулин и спросил:
— А ничего не осталось?..
— Осталось-осталось! — заверил Косяк.
— Тогда сполосните вот тарелочку и положите…
Когда миска с едой отправилась на стол, Косяк заглянул в бачок и сказал:
— Давай-ка еще рубанем. Пока они добавки не захотели.
И мы еще рубанули.
— А теперь чайку!
Дверь кунга распахнулась, вниз спрыгнули наши и встали у лесенки, раскинув руки.
— Готов! — доложил майор Афанасьев.
— Ура! — крикнул посредник и выпал из двери.
Странно, как они умудрились его не поймать. Наверное, чересчур старались. Впрочем, он не особенно расстроился.
Посредника отряхнули, надели фуражку на голову, взяли под руки и куда-то повели.
— А чай?! — воскликнул Косяк почти обиженно.
Афанасьев, не глядя, отмахнулся, из-за чего вся троица чуть не рухнула.
— Ну и ладно, — сказал Косяк. — Нам больше достанется!
Афанасьев оглянулся, погрозил пальцем — и троица скрылась во тьме.
Мы напились чаю, вымыли посуду, Косяк забрался в кабину, а я опять на крышу. Косяк наконец-то был счастлив. А мне и раньше было хорошо.
Офицеры вернулись заполночь — я как раз успел прослушать любимую передачу.
— Штаб! Стройся! — рявкнул Афанасьев.
Косяк выскочил из кабины, я кубарем скатился с крыши. В официальных ситуациях — когда начальник требует построения — докладывать полагалось мне: несмотря на равные звания, я был старше Косяка по должности. Мы с ним на пару составляли минимально необходимый экипаж боевой машины. Косяк давно не водил миномет, а я ни разу толком из него не выстрелил. Но шутки шутками, а мы и правда могли выгнать "Тюльпан" на огневую, развернуть, зарядить — и шарахнуть по клятым натовцам. Вдвоем это просто дольше, чем вшестером.
— Равняйсь! — скомандовал я.
Мы изобразили подобие строя. Афанасьев, конечно, валял дурака, но мы не имели ничего против свалять дурака в ответ.