Он, наверное, раньше меня услышал, что Гэвин идет. Плечи расправил, крошки с колен смахнул и вообще жевать перестал.
Гэвин идет себе, насвистывает «Не опоздай на свадьбу», это из старых песенок Тома, открывает дверь и мне кричит. А Тома он, значит, пока не видит, глаза у него со света еще не привыкли.
— Мэгги, ты же сама сколько раз говорила, что если одна дома, так запираться будешь.
— Так не одна я сегодня, — отвечаю, а Томас на нас обоих глазами так и зыркает.
— Кто у нас? — Гэвин поворачивается и замирает, как громом пораженный, а потом говорит тихо-тихо, словно какую зверушку в холмах выслеживает:
— Томас, это ты, паренек?
— Кому же еще быть, — Томас стоит, не шелохнется. Гэвина он всегда побаивался. Муженек мой меж тем поближе подбирается.
— Долгонько же тебя не было — набралось, поди, чего нам порассказать. Знаешь, что мы-то думали…
— Да, — голос у Тома напрягся, — знаю. Мэг мне рассказала. И за это тоже прошу прощения. Я непременно послал бы вам весточку, если б мог.
— Ну годы не слишком плохо с тобой обошлись, — Гэвин ворчит немножко, сердится, что Томас от рассказа увернулся. Не каждый день воскресают из мертвых; каждому интересно узнать, как это делается. Гэвин повесил плащ сушиться и сел к огню руки отогреть.
— Спасибо, — только и сказал Том и опять принялся за яблоко.
— Женщина, поди? — вроде как между прочим спрашивает Гэвин.
— Да. Женщина.
— Красивая, надо полагать?
— Очень.
— И богатая.
— Точно.
— Чего ж тогда ты от нее ушел?
— Мне домой хотелось, — тихо говорит Том.
— Домой, — повторил Гэвин и вроде помягчал малость. — Она, что же, чужая была?
— Гэвин, — перебила я его, — оставь мальчика в покое. Том, ты вроде хотел переодеться. Пойдем-ка. — Я вынула его вещи из сундука, сунула их ему и выпроводила за дверь.
Гэвин сидит, ему вслед смотрит.
— Так-так, — говорит. — Вот оно как, значит. Я принялась его уговаривать, быстро и тихо, чтобы Рифмач не слышал.
— Понимаю, миленький, тебе это против шерсти, только дай ему в себя прийти. Ты ж не хуже меня Томаса знаешь. Для него слова — и еда, и питье. Подождем, еще наслушаемся его рассказов.
— Да не в рассказах дело, — грустно отвечает мой Гэвин, — где он шлялся все это время, ты мне скажи?
— Гэвин, — сказала я, сжимая его руку, словно так будет больше веры моим словам, — он говорит, что был в Эльфийской Земле.
— Значит, его дама… — Гэвин задохнулся. И тут же подскочил на месте, даже испугал меня. Со стороны холмов донесся топот копыт. Этим летом в наших краях кое-кому стало мало своей земли, вот они и начали отнимать добро у соседей, нет чтоб своим хозяйством жить.