– Ты у нас лучший следопыт? – спросил Петр, строго глядя на разведчика. – Сможешь по следам определить, куда немец пошел?
– Обижаете, товарищ капитан, – в темных глазах мелькнули смешливые искорки. – Разрешите приступить?
Петр кивнул, и выходец из сибирских лесов направился к дереву. Некоторое время ходил вокруг него, почти упершись в землю носом, словно охотничья собака.
– Перетер веревку, гад, – заметил он, поднимая обрывки пут. Оставалось только удивляться, как пленник, не особенно сильный на вид, так легко от них избавился.
– Туда он пошел, – сказал наконец следопыт. – На север!
– Что? – Петр не поверил, что пленник настолько плохо ориентируется на местности, чтобы двинуться в противоположную от замка сторону.
– Ну да, – несколько недоуменно посмотрел на капитана Моносов.
– За ним! – приказал Петр и сдернул с плеча автомат. – Еще двое со мной, остальным – ждать здесь.
Они пошли, почти побежали, меж деревьев. Вел быстрый и юркий, словно белка, сибиряк, за спиной слегка шуршали ветвями не проснувшиеся окончательно разведчики.
След вывел к Дунаю и пошел по самой кромке берега. Под ногами захрустел песок. От воды тянуло холодом, и над самой речной поверхностью плыл легкий туман.
– Стоп, а это что? – спросил Петр, указывая на плывущий метрах в десяти от берега темный бугорок.
– Да это человек, – ответил Моносов, присмотревшись.
– А черт! – Петр рванул с плеча автомат, швырнул в руки все еще ничего не понимающих солдат.
Вода в первый момент показалась обжигающе холодной. Капитан судорожно выдохнул и изо всех сил поплыл, зная, что только движение способно его согреть.
Ухватился за мокрый воротник вчера еще вполне приличного костюма и потащил тело недавнего пленника к берегу. До него было не так далеко, но намокшая одежда и сапоги тянули ко дну, и совершенно не вовремя начались судороги в ногах.
Отплевываясь и фыркая, словно тюлень, выполз Петр на мелководье, и тут его подхватили под руки. Тело фон Либенфельса подняли и вытащили на берег. Руки и ноги немца бессильно свисали, лицо было синюшно-белым.
– Ух, какой холодный, – озадаченно сказал один из солдат. – Никак, помер уже…
– Не может быть! – прохрипел Петр, поднимаясь на ноги. – Искусственное дыхание, срочно…
Но все попытки оживить фон Либенфельса оказались бесполезны. Труп оставался трупом, безо всяких следов дыхания и сердцебиения.
– Как? – вопрошал Петр, в отчаянии воздевая руки к небу. – Как можно здесь утонуть? Он что, совсем плавать не умел? А как тогда умудрился в воду попасть?
– Я думаю, – сказал осторожно Моносов, – что он убил себя сам.