– Я думал о нашей Олив, – сказал Винсент. – А ты, Одра, что об этом думаешь?
– Лучше и быть не может… да, пусть все остается внутри семьи.
– Олив очень серьезно отнесется к своим обязанностям крестной, как и все мы, естественно, – сказала Лоретт.
– Да, – согласился Винсент, – сомневаться в вашем чувстве долга не приходится.
Он встал, подошел к сестре и протянул руки.
– Могу я подержать свою малютку минутку или две, Лоретт? Я еще не брал ее на руки сегодня.
Лоретт отдала брату ребенка, и он, заботливо положив девочку на согнутую руку и поправив одеяльце, принялся внимательно разглядывать ее. Ее кожа была гладкой и чистой, а черты лица уже вполне очерченными. Личико не было красным и сморщенным, как у Альфи, когда он родился. Винсент смотрел на Кристину с чувством благоговения, сердце его трепетало от любви к ней. Наконец он сказал:
– С той самой минуты, как я узнал от Одры, что она ждет ребенка, я почувствовал, что это доброе предзнаменование. И так оно и случилось – она будет необыкновенным ребенком.
– Очень, очень необыкновенным, – прибавила Одра. – И я собираюсь обеспечить ей блестящее будущее.
Все взглянули на нее с удивлением. Наступило неловкое молчание. Слова Одры повисли в воздухе.
Лоретт улыбнулась, прикусив губу, не зная, как лучше отреагировать на столь странное заявление.
Винсент молча подошел с ребенком к окну и стал смотреть в него.
Майка обуяло беспокойство. Напряженно застывшие плечи друга говорили о том, что того рассердило замечание жены. Да, оно прозвучало… как-то по-собственнически, мягко говоря. «Разве не могла Одра сказать «мы»?» – подумал он.
Откашлявшись и стремясь сгладить неловкость, Майк произнес:
– Это впечатляющее желание, Одра.
– И главное, абсолютно серьезное! – выпалила она в ответ решительно, сверля его взглядом.
Майк всегда знал, что в Одре есть твердость, но теперь он увидел то, чего не замечал раньше. Ее крепко сжатый рот и выступающая вперед челюсть выдавали холодную непреклонность, а в удивительных васильковых глазах было выражение пугающей неумолимости. Она не только высказалась серьезно, она объявила крестовый поход. И храни Господь всякого, кто встал бы на ее пути, включая Винсента.
Итак, желание дать Кристине блестящее будущее, стало главной движущей силой жизни Одры Краудер. Другие мысли не занимали ее. Летом 1931 года началась борьба за осуществление этой цели, которой суждено длиться более двадцати лет.
По возвращении из больницы Одра вернулась к работе у миссис Джарвис, за которой ухаживала четыре месяца до рождения Кристины. Она пообещала старой леди возобновить свои обязанности после родов, не говоря о том, что они отчаянно нуждались в деньгах. Винсент получал только двадцать пять шиллингов в виде пособия, на ребенка ему прибавили еще два шиллинга в неделю. Этого было явно недостаточно на троих.