Подняв голову, она заглянула в большие серые глаза Кристины, с беспокойством прикованные к ее лицу.
– Она не нравится тебе, мам? – У ребенка задрожали губы.
– О, Кристи, мне нравится! Мне в самом деле нравится! Это по-настоящему красиво, дорогая. Спасибо тебе большое. – Одра заключила девочку в объятия и крепко прижала ее к себе. – Извини, что сразу этого не сказала, я была поглощена ею и любовалась ею!
Кристина снова заглянула в глаза матери, и ее лицо озарилось радостью.
– Я нарисовала ее специально к твоему дню рождения, мам, а папа отнес ее в мастерскую мистера Кокса на Таун-стрит и там ее вставили в рамку. Это подарок от нас двоих… потому что папа заплатил за рамку.
– Спасибо. Это лучшее из всего, что вы могли мне подарить, это поистине самый прекрасный подарок. Я всегда буду беречь его. – Она посмотрела на акварель. – И она стоила того, чтобы ее вставить в рамку, правда, Винсент?
– Да, стоила. Я сразу понял, как она хороша, едва только Кристина показала ее мне. Ты у нас умница, малышка!
Кристина выглядела довольной.
– Куда ты ее поставишь, мамуля? – спросила она.
– Ну, дай подумать… Я только знаю, что она должна находиться на самом почетном месте в этом доме, – объявила Одра. – Как насчет того, чтобы поставить ее сюда, на каминную полку? Хотя бы временно.
С этими словами Одра поднялась и, подойдя к камину, поставила акварель посреди поздравительных открыток.
Повернувшись, она спросила у дочери:
– А чей это сад? Куда ты ходила рисовать.
– Капфер-Хауз. Я спросила у миссис Белл разрешения. И она сказала «да», я могу рисовать для тебя ее сад, и я выбрала тот красивый маленький уголок возле роз, помнишь? Миссис Белл часто выходила посмотреть, что у меня получается. Ей было интересно. Я рисовала на прошлой неделе, мам, и она заставила меня войти в дом, когда начался дождь, и дала мне стакан молока и шоколадку «Кэдбери», нет, две, а когда дождь кончился, я начала все сначала. Сад мне тогда понравился больше… он как будто весь блестел после дождя.
Одра кивнула.
– Ты прекрасно поймала настроение, Кристина, думаю, пока это самая лучшая твоя работа. Ты делаешь большие успехи.
Радости девочки не было предела.
– Кристи, дорогая, – сказал Винсент, обращаясь к дочери, – как насчет праздничного чаепития? Наверно, уже пора?
– Ну конечно! Мам, пойдем, и ты тоже, папа!