«Я должна найти способ помочь им разрешить этот спор», – сказала себе Одра, с отчаянием осознавая, что сделать это будет непросто. Если Алекс, такой дипломатичный и умеющий убеждать, оказался не в состоянии примирить их, то ей-то и подавно это не удастся.
– Но я должна найти способ, – пробормотала она.
С усталым вздохом Одра открыла глаза, понимая, что сон не придет к ней. Просторная спальня, осененная мягким светом, проникающим сквозь шторы, навевала покой. Как всегда, сине-белая цветовая гамма, изящная меблировка и изысканный комфорт вызывали ощущение благополучия. Но в этот вечер Одра ничего подобного не испытывала. Напротив, она почувствовала, что ее охватывает дрожь. Ранний вечерний ветер дул в окно. Стало прохладно, и в воздухе ощущалась сырость, которая, казалось, проникает в суставы. Одра накрылась одеялом и потянулась за своими таблетками. Положив одну в рот и запив ее глотком воды, она напомнила себе, что это была уже третья. Врач предупредил ее, что нельзя принимать в день больше четырех таблеток.
Иногда Одра задумывалась, не был ли ее артрит следствием той тяжелой жизни, которую ей пришлось прожить. Доктор Финдли уверял, что нет. Но, когда она вспоминала бесконечные уборки, стирки и глажение – всю эту тяжелую нудную работу, которая была ее уделом на протяжении стольких лет, она не могла не усомниться. Впрочем, эти дни давно миновали. В старости жизнь ее была легкой.
Поставив стакан на тумбочку, Одра взглянула на фотографию, стоящую возле ярко-синей настольной лампы. Повернувшись на бок и опершись на локоть, она стала задумчиво ее рассматривать.
Три лица, три пары глаз смотрели на нее с фотографии – Кристина, Кайл и она собственной персоной.
Снимок был сделан прошлым летом, в ее розовом саду в Йоркшире. Какой это был удивительно счастливый день – день ее семидесятилетия. Погода была чудесной – на цветной фотографии это было отчетливо видно.
После чая, который они пили на террасе, Алекс настоял, чтобы они сфотографировались. В честь юбилея и для потомства, как сказал он, смеясь и выстраивая их возле старых каменных солнечных часов, чуть правее самых лучших гибридных чайных роз.
– Три поколения, – прошептала Одра. – И однако же не скажешь, что мы родственницы. Это вполне могли бы быть чужие друг другу, не похожие внешне, случайно встретившиеся женщины. И все же между нами есть глубокое внутреннее сходство.
Почти полвека назад Одре сказали, что у нее несгибаемая воля, что в достижении своей цели она безжалостна и что ею движет огромная внутренняя сила. Тогда ее эти слова рассердили и обидели. Но это было правдой. И именно эти свойства дочь и внучка унаследовали от нее. Когда Кристина была ребенком, Одра совершила волевой поступок, который необратимо изменил их жизнь. А потом то же самое повторилось с Кристиной: молодой женщиной она совершила свой волевой поступок, равный по силе материнскому. Теперь настала очередь Кайл, и она готова была сделать то же самое. И вновь их жизнь должна была измениться.