как крысы, смеют воображать, что они голубой крови! Вот если вспомнить моих предков!..» И миссис Фаррингтон пускалась в рассказы о своих английских предках, которые все как один были весьма знатного рода. А потом с торжеством заканчивала свое повествование моралью: «Мы бы и в Америке были аристократией, если бы этот идиот, Джордж Вашингтон, не испугался короны и не ударился в демократию. Я была бы герцогиней, но этот тип все испортил! Откуда он только такой взялся, и кто его воспитывал, хотела бы я знать!»
Грейси сказала, что никто точно не знает, какова доля правды в рассказах миссис Фаррингтон. Впрочем, это и не важно, просто старушка любит поговорить, и ей нужен внимательный слушатель. Иден кивнула. «Это будет легко, – подумала она. – Недаром я провела все свое детство, выслушивая рассуждения отца, который толковал замыслы Бога, его волю и то, что Господь должен думать о современных нравах. Уж что-что, а слушать я умею».
Когда они подошли к дому, стало видно, что время и бури оставили свои следы на его стенах. Грейси заметила, как нахмурилась Иден, разглядывая облупившиеся стены. Хозяйка ресторана пояснила, что, хотя снаружи дом не красили уже лет двадцать, крыша всегда содержится в идеальном состоянии. Миссис Фаррингтон до смерти боится протечек и не может позволить, чтобы пострадали бесценные документы, хранящиеся в доме. Местная молва гласит, что, вселившись в дом, Фаррингтоны бережно собирали все, написанное членами семьи. Они не выбрасывали ни одной бумажки и хранили все, включая письма, счета, дневники, старые рецепты.
Но даже и после этого рассказа Иден оказалась совершенно не готовой к тому зрелищу, которое предстало ее глазам, когда она вошла в дом. Через центральный холл пройти было весьма непросто. Огромное пространство было плотно заставлено мебелью, выстроившейся вдоль стен двумя рядами. Прямо перед собой Иден увидела письменный стол, на котором были сложены пачки писем, перевязанных выцветшими розовыми лентами, а сверху на письмах загадочным образом располагалась пара изящных кофейных столиков. Иден разглядывала эту своеобразную пирамиду, буквально раскрыв рот. Потом она заглянула в глубину дома и увидела бюро, столы, кушетки, все горизонтальные поверхности которых были покрыты бумагами. Пачки и пачки бумаг, перевязанных бечевками и лентами, лежали в коробках и громоздились беспорядочными кучами на сундуках. Взгляд Иден задержался на шляпной картонке. Да она же видела точно такую на картинке в книжке! Это, должно быть, восемнадцатый век. Неужели это подлинная вещь? Интересно, а что там внутри?