Сначала Вулфред не испытывал к Мелании никакого плотского желания. Для него она была римлянкой и представляла интерес только как объект наблюдения. Постепенно Вулфред увидел в ней волевую, сильную натуру, в которой постоянно горит внутренний огонь. Гордая и бескомпромиссная, бесстрашная и честная, она вела себя прямо и естественно, никогда не теряя чувства собственного достоинства – черты, присущей практически каждой римлянке. Первоначальная ненависть и презрение Вулфреда к Мелании сменились симпатией и чувством, близким к любви. Теперь он видел перед собой красивую, страстную женщину, вполне достойную того, чтобы взять ее в жены. Он так и сделал, а теперь собирался осуществить свое желание на деле.
Вулфред посмотрел на нее. Она все еще стояла со сжатыми кулаками, глядя в землю. Очевидно, думала о чем-то очень серьезном. Впрочем, направление мыслей римлянки нетрудно было угадать. Вулфред усмехнулся, протянул руку и провел ладонью по черным, как ночь, волосам девушки.
– Что тебе? – обернувшись, раздраженно фыркнула Мелания. – Неужели нельзя хотя бы на минуту оставить меня в покое?! Или ты считаешь, что недостаточно натешился надо мной сегодня?
Вулфред улыбнулся и взял ее за локоть:
– Признаться, и впрямь недостаточно.
Мелания не хотела ничего больше говорить. Но Вулфред взял ее за руку и повел в комнату. Она понимала, что должно произойти между ними после того, как она официально стала называться его женой. Вулфред не считает нужным откладывать осуществление своих супружеских прав на нее.
Он жаждал видеть ее и не только ощутить ее страсть, но и почувствовать, как непреодолимое желание охватывает ее всю без остатка. Видеть, как римлянка шаг за шагом сдается ему.
Вулфред вышел на галерею, взял горевший там факел и перенес в комнату. Сразу стало светло, тепло и уютно, только два окна, как два черных глаза, выделялись на общем фоне. В углу стояла кушетка. На нее он очень скоро ляжет вместе с римлянкой. Своей молодой женой…
В окна видны были стоявшие чуть поодаль деревья. Ветви их роняли на землю желтую листву. Макушки качались под разгулявшимся ветром. И хотя дождя не было, чувствовалось, что осень уже на пороге.
– Вот и осень наступила, – прервал Вулфред тягостное молчание.
– Да, наступила. Лето кончилось. Теперь, если Бог смилостивится, вы все отсюда уберетесь!
– Боги редко бывают милостивы, – перебил он ее.
– Такие мерзкие твари, как ты и твои выродки, разве могут рассчитывать на милость Божию? – с язвительной улыбкой процедила сквозь зубы Мелания.
– Имей в виду, что ты уйдешь отсюда вместе со мной. Ведь теперь ты моя жена, – решительно сказал Вулфред.