– Наверное, такие есть везде. – Лиззи наморщила носик.
– Правда, в Лондоне я удерживаюсь от мести, потому что терпеть не могу ставить в неловкое положение своих друзей и их семьи.
– Ну, здесь-то, – произнес Рэндольф, – вас вряд ли кто знает.
Харриет снова посмотрела на Бенедикта:
– Вы думаете, я зашла слишком далеко, мысленно объединив обеих?
Бенедикт ничего не ответил, и она заволновалась, что действительно зашла слишком далеко – и дело не в причине, по которой она решила выступать, а в самом выступлении.
– Нет, – сказала вдруг Лиззи и фыркнула. – «Зубы такие же огромные, как и твоя подружка». Ишь ты!
– А каков приз, Харриет? – поинтересовался Рэндольф. – Есть что добавить к карточному выигрышу?
– Я заработала искреннее одобрение хозяев и персонала «Цыганского барона», – гордо заявила Харриет. – И гарантированное участие в любых следующих состязаниях.
– Значит, вы ничего не получили, – заговорил наконец Бенедикт.
– Точно. О! Еще сказали, что я могу оставить себе брюки и сюртук!
– Сейчас очень сложно подобрать хорошую пару брюк, – кивнул Рэндольф.
– Поздно уже, – произнес Бенедикт, даже не взглянув на карманные часы.
– Нам нужно вернуться до того, как проснется моя мать. – Лиззи со вздохом встала. – Когда она просыпается, у нее всегда отвратительное настроение. Даже не представляю, что она устроит, если заметит мое отсутствие.
– Да все равно. После Харриет ни одно выступление не покажется интересным, – сказал Рэндольф.
Несмотря на поздний час, им пришлось пробираться через густой поток людей, входивших в таверну. Ночной воздух приятно холодил разгоряченные щеки Харриет, а легкий ветерок задирал полы жакета.
– Они выглядят очень удобными, эти штаны – Лизи легонько провела пальцами по ткани, задумчиво рассматривая светлый хлопок.
– Так и есть. Я знаю одну маркизу, которая только в брюках ездит верхом.
– А я никогда не ездила верхом.
– Я тоже, пока не встретила мистера Брэдборна. – Харриет отважилась бросить на него еще один взгляд и на этот раз увидела на его лице непроницаемую маску. Он свел брови над очками и внимательно всматривался в дорогу.
– Осторожно, – сказал Бенедикт, подхватил Харриет и Лиззи под руки и оттащил поближе к зданию.
– Что такое? – Рэндольф глянул на карету, мчавшуюся по дороге.
Она так круто свернула к таверне, что правые колеса оторвались от земли. Харриет даже дыхание задержала – так сильно покачнулась карета, но колеса все же опустились на землю. Кучер дернул за поводья, и, перекрывая раздраженное ржание лошади, раздались знакомые пронзительные вопли.
– О Боже! – прошептала Харриет.