Он поднес письмо к свету.
«Милый братец, спасибо тебе за письмо, в котором ты напомнил о моих многочисленных грехах и слабостях. Ты пробудил во мне чувство ответственности, и впредь я обещаю быть осмотрительнее. Свято веруя, что братья созданы для того, чтобы помогать друг другу в беде и в радости, я решил исправить одно твое упущение. Так как ты еще не обзавелся герцогиней, я взял на себя смелость подыскать тебе таковую. За подробностями обращайся к миддлборскому священнику. Осыплешь меня благодарностями потом, когда я вернусь в город.
Навеки твой, Д. Р.».
Маркус бросил записку поверх регистрационной книги. Он успел съездить в Миддлборо и обратно, и теперь у него от недосыпа слипались глаза. Он так и уснул бы, если бы не злость. Злился он на священника, который пожал ему руку и поинтересовался здоровьем супруги; на женщину, приказавшую ему убираться из собственного дома, и, уж конечно, на единокровного братца, подстроившего ему такую пакость. И надо же было ему родиться не одному, а с близнецом! В последний раз он жалел об этом, когда Дэвид обманул кредиторов, и те предъявили Маркусу список долгов непутевого брата, а еще раньше до этого – когда Дэвид, чтобы его не выгнали из Оксфорда, пытался выдать себя за него. Маркус пообещал брату, что перережет ему глотку, если он еще хоть раз сотворит что-либо подобное, и Дэвид на время угомонился, но, как оказалось, не надолго! Этот шалопай даже не смог выбрать порядочную особу – та сразу поняла бы, что ей здесь не место, и безропотно вернулась восвояси. Так нет же – он подсунул Маркусу самоуверенную особу, тут же возомнившую себя герцогиней. Женщина была среднего роста, с блестящими черными кудряшками, пронзительными синими глазами и полными губками. Может статься, при иных обстоятельствах она и понравилась бы Маркусу, но теперь он просто обязан был поскорее от нее отделаться и изменить запись в регистрационном журнале, пока кто-нибудь не раздул этот скандал.
Карета остановилась перед резиденцией Эксетера, и когда слуга распахнул дверь, Маркус поднялся с сиденья, прихватил с собой регистрационный журнал и записку и прошел внутрь. Дворецкий тут же принял у него перчатки, другой рукой взял шляпу, и все это было проделано молча – Маркус не любил пустой болтовни. Но когда он направился к лестнице, дворецкий сообщил ему вслед:
– Ваша светлость, здесь леди Уиллоби.
Маркус обернулся, и Харпер, склонив голову, умолк.
– Вы сказали ей, что я дома?
– Разумеется, нет, ваша светлость, но она решила подождать.
В это время кто-то громко хлопнул дверью гостиной.