Мать с дочерью обменялись торжествующими взглядами и направились к лестнице; лакеи потащили за ними тяжелые чемоданы, и Ханна отошла в сторону, пропуская их. Может, незаметно выскользнуть за дверь, пока никто не заметил? Но тут она увидела, как мимо проплыл ее саквояж.
Тут уж Ханна окончательно пришла в отчаяние и обернулась, ища глазами герцога: он стоял у величественной спиральной лестницы из чистого мрамора и явно поджидал ее.
Переведя взгляд на дам, которые поднимались по лестнице, смеясь и болтая, Ханна с удивлением заметила рядом с ними Молли и попыталась пройти к лестнице.
– Постойте, нам нужно поговорить. – Герцог решительно преградил ей дорогу, и Ханна замерла.
– Мне не о чем с вами разговаривать.
Он вздохнул и зажмурился; на его лице было написано ненавистное ей выражение сдерживаемой обиды.
– А мне, как ни печально, есть, что вам сказать. Зря вы не взяли деньги.
– Ни за что, даже если бы деньги избавили меня от этого позора. – Ханна быстро взбежала вверх по лестнице.
Она нашла Селию и Розалинду в комнате неземной красоты. Розовые апартаменты проститутки, некогда казавшиеся Ханне шикарными, по сравнению с этими покоями выглядели кричащей безвкусицей. Огромная комната по размерам не уступала домику священника, а мебель, с которой Селия и Розалинда поспешно стаскивали чехлы, отличалась особым изяществом. Стены были оклеены светло-голубыми обоями, а высоченный потолок красиво расписан.
Когда Селия раздвинула шторы, и в комнату хлынул поток света, сердце Ханны дрогнуло.
– Мама! – Из-под стола, накрытого скатертью, вылезла Молли. – Я прячусь!
С этими словами она опять исчезла, и Селия звонко рассмеялась.
– Какой прелестный ребенок! – Девушка опустилась на колени и заглянула под стол. Приглушенный визг свидетельствовал о том, что Молли в восторге от своей новой приятельницы по играм.
– Просто вылитая Селия в детстве. Только глаза другого цвета, – с нежностью заметила Розалинда, и Ханна что-то пробормотала в ответ.
Интересно, не из-за этого ли сходства герцог возомнил, что Молли – ребенок Дэвида? Как бы то ни было, это не извиняет его грубости.
– Не понимаю, почему Маркус не подготовил эти комнаты к вашему приезду, – продолжила Розалинда. – Я сегодня же поговорю с ним. Вы, наверное, захотите все здесь поменять?
Ханна широко распахнула глаза. Переделать по своему вкусу эту замечательную комнату? Да здесь же все совсем новое! Даже если бы она и впрямь вознамерилась остаться, она бы не стала ничего менять.
– Это самая прекрасная комната из всех, которые я видела, – честно ответила она, и Розалинда наградила ее довольной улыбкой.