Огаст подозрительно прищурился:
– Почему же ты раньше молчала?
Юджиния отвернулась к камину и снова принялась расчесывать волосы. Она попыталась придать голосу безразличие:
– Да я как-то сразу не подумала. Но это правда! Мы с ней вместе ходили за покупками, а потом вернулись домой и стали готовить обед…
– Ясно. – Огаста всегда раздражало, когда жена принималась подробно описывать свой день. – Ну, значит, тот, кто якобы видел ее, просто обознался. – Огаст нахмурился. – Но предупреждаю, Юджиния: если до меня еще хоть раз дойдет слух, что эта девчонка ведет себя неподобающим образом, я мигом отправлю ее в монастырь. Я не потерплю, чтобы из-за нее Дезире потеряла все шансы успешно выйти замуж.
Теперь в словах мужа чувствовалась явная угроза. Юджиния проиграла битву. Если она будет и дальше противостоять браку дочери с месье Мишелем, муж отнимет у нее Камиллу.
Но разве можно допустить, чтобы Дезире вышла за месье Мишеля? Юджиния в отчаянии закусила губу. С Огастом бесполезно спорить. Что бы она ни говорила, он выдаст Дезире за месье Мишеля. А если Юджиния будет сопротивляться – отошлет Камиллу в монастырь. Юджиния потеряет обеих девочек, и все из-за того, что осмелилась высказать свое мнение. Муж загнал ее в угол.
– Дезире выйдет замуж за месье Мишеля, любовь моя, – заключил Огаст и добавил: – Так для всех будет лучше, не правда ли?
Юджинии стоило больших усилий подавить закипавший в душе гнев.
– Да, милый. Поступай как знаешь, – пробормотала она.
Наступила тишина. Юджиния не смотрела на мужа, но почувствовала, как он поднялся с кровати и подошел к ней.
– Твои волосы еще не высохли? Ложись-ка спать. Уже поздно. – В голосе его появилась легкая хрипотца. Он словно бы хотел соблазнить Юджинию. Он прекрасно знал, что вышел победителем, и теперь в довершение всего хотел заняться с ней любовью, чтобы ознаменовать победу.
Вот подлец! Нужно было бы послать его куда подальше! Юджиния вздохнула. Жаль, что добродетельной креольской жене полагается во всем ублажать супруга. А Юджиния всегда отличалась добродетельностью. Вообще-то ей даже нравилось быть в близких отношениях с мужем. Она гордилась тем, что он в отличие от многих других мужей не завел себе любовницу.
Но сегодня она почему-то не чувствовала никакой радости, когда муж подвел ее к кровати. Хотя внешне Юджиния выглядела покорно, душа ее была объята бунтом. Когда Огаст снял с нее ночную рубашку и принялся ласкать ее груди, ей пришлось сделать над собой большой усилие, чтобы не отпрянуть от него: настолько велико было охватившее ее омерзение. Юджиния боялась, что никогда уже не найдет удовольствия в супружеских ласках.