Люк вздохнул и проговорил:
– Ты здесь в полной безопасности, дорогая. И я не допущу, чтобы кто-то обидел тебя.
Элиза молча кивнула. Когда же они переступили порог спальни, она обняла его и крепко прижалась к нему. Люк тоже обнял ее, но тут же попытался отстраниться; он решил, что не позволит себе воспользоваться болезненным состоянием Элизы.
Но ночью, когда она, обиженная, прижалась к нему всем телом, Люк не выдержал, он не смог совладать со своим неукротимым желанием. Элиза не противилась, однако он чувствовал, что его ласки и поцелуи совершенно ее не возбуждают – она никак на них не реагировала. Губы ее были холодны и податливы, как губы равнодушной и усталой проститутки.
Перед тем как заснуть, Элиза снова к нему прижалась; теперь она была уверена, что ее безопасность оплачена, а Люк еще долго лежал без сна, проклиная себя за свою несдержанность.
Их жизнь вошла в определенный ритм: длинные жаркие дни чередовались со знойными ночами. Каждое утро они пили у Турнадье крепкий кофе с цикорием, а затем отправлялись на его поля. И каждый день Элиза безропотно ждала, когда Люк закончит работу, а ночью предлагала ему свое тело в обмен на безопасность. Он постоянно давал себе слово, что не станет пользоваться ее состоянием, однако не выдерживал и уступал своей страсти. При этом Люк пытался пробудить в ней ответные чувства, однако у него ничего не получалось.
Состояние Элизы не улучшалось, и это очень беспокоило Люка. Она была холодна и покорна, и он постоянно терпел неудачу, он не мог преодолеть воздвигнутый ею барьер ни словами, ни ласками. Казалось, она впадала в прострацию, чтобы защититься от мнимой боли, и тем самым лишала себя возможности испытывать наслаждение.
Накануне последнего дня отработки долга они, как обычно, ужинали на кухне. И Элиза, как всегда, молчала.
Уже понимаясь по лестнице, Люк пробормотал:
– Элиза, дорогая, что же мне делать?
Ответа не последовало, и Люк, тяжко вздохнув, продолжал:
– Когда-то я мечтал о том, что эти комнаты будут наполнены светом и веселым смехом, Я представлял, как развешу по стенам картины и расставлю повсюду столы и стулья. Я планировал все до мельчайших деталей. Знаешь, я мечтал о том, как распахну двери этого дома для гостей из Нового Орлеана. Я даже знал, как буду одет и какими винами стану угощать гостей. Знал, какая музыка здесь будет звучать. Эти мечты уберегли меня от безумия, когда я, закованный в цепи, находился в тюрьме. Благодаря этим мечтам я сумел выжить.
В конце лестницы Люк остановился и в задумчивости провел ладонью по полированной поверхности перил.