Сам Клод Гомар сидел за пультом, будучи подключенным к М-эфиру со все еще находящимися там братьями Саббиани и Чико Ностромо. Помнится, когда заварилась эта баланда, перепуганный голландец шарахнулся в угол, и, значит, в Менталиберт его отправил уже Аглиотти. Отправил явно с каким-то поручением и теперь контролировал с пульта каждый шаг креатора. Ну а перед этим, разумеется, доходчиво растолковал Гомару, что произойдет, если хотя бы один из его шагов по ментальному миру окажется неверным.
Тремито попросил Мухобойку не шевелиться, но тот не послушался, хотя и осознавал, что рискует. Впрочем, отступник-босс никак не отреагировал на «передислокацию» недобитой жертвы и позволил ей усесться поудобнее. Все равно обездвиженный и разоруженный громила не представлял для Доминика никакой угрозы. Ближайшим пригодным в качестве оружия предметом на расстоянии вытянутой руки от Гольджи была труба парового отопления. Которую, однако, следовало еще оторвать от батареи, что было непросто сделать и абсолютно здоровому человеку, а калеке не справиться с такой задачей и подавно.
Пока Томазо переводил дыхание, он заодно выяснил, что случилось с Косматым. Приняв его поначалу за труп из-за растекшихся вокруг пятен крови, вскоре Гольджи понял, что хоронить бедолагу Джулиано еще рано. Расквашенный нос лежащего ниц Зампы то и дело выдувал кровавые пузыри – значит, приятель Мухобойки не умер, а был всего лишь как следует оглушен. Что также выглядело донельзя странно, особенно после того, как он набил Тремито морду. За такое оскорбление вырвавшийся от палачей Доминик был просто обязан вышибить Косматому мозги, но вместо этого почему-то только прострелил ногу.
За годы знакомства с Аглиотти Гольджи не припоминал случая, чтобы бывший босс не поквитался с теми, кто хотел его убить, а тем паче, когда все карты оказывались у него на руках. И двадцать пять лет дружбы Томазо и Доминика здесь не играли никакой роли. Мухобойке не раз доводилось быть свидетелем, как Тремито поступает с предавшими его друзьями, среди коих попадались и довольно близкие. Недавняя казнь Тулио Корда и та выглядела гуманной в сравнении с истязаниями, каким подвергал Аглиотти людей, которым он некогда доверял и которые в итоге злоупотребили его доверием…
– Почему ты не убил меня, Дом? – морщась от боли, спросил Томазо у загадочно подобревшего экс-босса.
Тот, похоже, был не в настроении вести беседу, поскольку все его внимание занимали дисплеи сентенсора. Гольджи уже решил, что не дождется от Доминика ни слова, но отступник все-таки снизошел до объяснения: