В этом и состояло ее преимущество. Кастаньета находилась под ментальным колпаком Демиурга, а с таким покровительством ей было под силу одурачить любого креатора, даже высокопрофессионального. Уверенные в надежности своих М-рубежей, члены Южного Трезубца могли принять Наварро всего лишь за статистку. То есть за либерианку, под личиной которой скрывался не живой человек, а одна из программ хомо-имитаторов. Их порождали генераторы случайных персонажей – вспомогательные инструменты каждого креатора, в чьих квадратах обитали не только одушевленные либерианцы, но и необходимая для разнообразия мира искусственная массовка.
Креатор итальянцев не должен был обнаружить присутствие Викки вообще ни под каким видом. Конечно, если только он собственнолично не принимает участие во встрече боссов картеля, что маловероятно. Вряд ли они позволят разгуливать по Палермо либерианцу, обязанному обеспечивать прикрытие для столь мнительного собрания. Нет, создатель этого квадрата находится сейчас на своем посту, вне Менталиберта, контролирует обстановку и молит Господа, чтобы мероприятие прошло без эксцессов. Бедолага! Сидит за пультом своего инструментария-сентенсора и не ведает, что уже вляпался в дерьмо по самую макушку. И поделом! Впредь будешь думать, к кому наниматься на службу. Если, конечно, сицилийцы подарят тебе это самое «впредь».
Наварро взяла висящий у нее на шее бинокль и внимательно осмотрела палаццо Деи Нормани и его окрестности. Нежелание боссов Южного Трезубца встречаться в пустынном городе вынудило креатора наводнить улочки Палермо жителями и допотопным автотранспортом – движущимися декорациями, хотя при желании с каждым из статистов можно было побеседовать на любую не слишком заумную тему. Давно ушли те времена, когда массовка Менталиберта состояла сплошь из одних неразговорчивых тугодумов. Сегодня программы – хомо-имитаторы способны вылепить из М-эфира какого угодно человека, почти не отличимого от настоящего. Единственное, чего так и не научились имитировать умные программы, – это живое выражение человеческих глаз. Поэтому каждый одушевленный либерианец был способен без труда отличить своих собратьев от бездушных статистов.
Викки заметила, что отирающиеся возле дворца угрюмые громилы были отнюдь не статистами, а М-дублями реальных телохранителей. Они постоянно всматривались в лица «декоративных» прохожих, разве что делали это без особой дотошности, скорее по привычке. Чего, спрашивается, бояться владельцам наглухо запечатанного квадрата? В отличие от настоящего, этот Палермо целиком и полностью принадлежал им. Сомнительно, что Южный Трезубец дерзнул бы когда-нибудь встретиться в настоящем палаццо Деи Нормани, хотя эти люди чувствовали себя и на реальной Сицилии полноправными хозяевами. А здесь мафиозные шишки могли себе позволить расположиться под крышей самой Палатинской капеллы, и никто не смел их в этом упрекнуть. В любом случае, заседание благородных донов Барберино, Сальвини и де Карнерри в стенах исторической святыни выглядело куда пристойнее, нежели развязные вечеринки, которые обожали устраивать в квадратах Версаль и Петергоф всяческие богатенькие ублюдки. Кастаньета твердо решила, что рано или поздно она заявится на одну из таких оргий с тем же багажом, какой лежал сейчас у нее в кейсе, и оторвется там по полной программе. Но это в будущем. А пока надо разобраться с сицилийским картелем…