Вскоре после этого мы снова отправились воевать. Царь Агис сам командовал в Декелее и присматривал за тем, чтобы его фиванские союзники, раз уж они сменили спартанцев, не сидели без дела. Мы обнаружили, однако, что фиванцы - противник полегче, частично из-за того, что склонны к медлительности (хоть и не настолько, как изображают сочинители комедий), а частично потому, что мы столько раз то заключали мир с Фивами, то разрывали, что привыкли видеть друг в друге скорее соседей, чем врагов. Особенно мне запомнились двое, которых мы захватили с тяжелыми ранами. Один мог бы уйти, но кинулся назад, когда увидел, что второй падает. На следующий день мы передали их фиванцам через глашатаев, ибо они не скоро теперь смогут сражаться снова, а расправляться с безоружными всегда претит человеческой натуре, особенно если перед этим они проявили мужество. Ночью я принес им пищи и питья и спросил, любовники ли они. Они ответили, что да и что в их городе друзья по обычаю приносят обет верности у могилы Иолая [75], которого любил Геракл. После этого они всегда служат вместе в битвах и их выставляют вперед, дабы укрепить ряды, ибо они скорее прочих предпочтут смерть бесчестью.
– Когда-нибудь, - сказал младший, - из таких как мы составят отдельное войско, и тогда мы завоюем весь мир.
Он повернулся к своему другу, который, хоть и ослабел от раны, огляделся по сторонам и улыбнулся. Я с удовольствием поговорил бы с ними еще, но их мучила боль, и я оставил их в покое.
Демосфен отплыл на Сицилию в самом начале лета. Отплытие флота прошло скромно и сдержанно, без особых церемоний, кроме жертвоприношения и возлияния богам. Мы с Лисием остановили лошадей на холме; рядом собрался наш отряд, и все мы следили, как уменьшаются паруса в море. Мы с ним встретились глазами и улыбнулись; потом он повернулся и крикнул:
– Слава нашим отцам, доброй удачи Демосфену!
Мы все подхватили клич и испытали чувство гордости: когда войско вернется с победой, никто не сможет сказать, что мы сидели сложа руки среди женщин.
В последующие месяцы гордость нам понадобилась не раз. Я был силен, в самом расцвете юности, но тогда познал такую усталость, какая редко выпадала на мою долю позднее. На полях дозревали остатки урожая, и спасти их было некому, кроме конницы. Все оставшиеся пехотинцы охраняли стены Города - так близко стоял вторгшийся противник. Днем граждане посменно несли караул; можно было видеть, как люди в доспехах занимаются своим ремеслом или совершают покупки на рынке. Но по ночам все пригодные к службе мужи спали в местах сбора у храмов, чтобы Агис не захватил Город врасплох.