– Где твой отряд?
– Не знаю; у меня пала лошадь, я блуждал весь день.
Я надеялся, он поверит, ибо мне было страшно. Но он ухмыльнулся и спросил:
– А где же тогда твои доспехи?
Муж, который поймал меня, заметил:
– У него был меч.
Командир сказал:
– Я не беру пленных, афинянин. Но если скажешь, где твой отряд, я тебя отпущу. Посмотри, как нас мало - нам нужно только самим спастись.
Двое из его людей переглянулись. В стороне, за камнями, слышались какие-то звуки - там находились остальные; виден был отблеск другого костра.
– Скажи, - повторил он, - и сбережешь жизнь.
Я думал: "Если я что-то выдумаю, так они просто потащат меня за собой заложником, а в конце будет только худшая смерть". И я промолчал.
Кто-то предложил:
– Попробуй посадить его в костер.
Командир возразил:
– Мы все здесь эллины. Будешь ты говорить, афинянин?
– Я ничего не знаю.
– Ладно. Кто поймал этого мужа?
Тот гоплит шагнул вперед.
– Закончи свою работу.
Двое схватили меня за плечи, кто-то ударил сзади под коленки древком копья, чтобы у меня подогнулись ноги. Они поставили меня на колени и держали так. Ночь выдалась ясная и холодная, и звезды сверкали в небе, как искры с наковальни, белые и голубые. Никогда не узнаешь, сколь большим мужеством обязан ты желанию сохранить доброе имя среди людей, ощущению следящих за тобой глаз любимого и друзей, пока не очутишься один среди врагов. Если бы я надеялся, что, попросив пощады, смогу разжалобить их, то наверное попросил бы; но я не мог стать для них посмешищем. Я думал о своей матери, остающейся в одиночестве с ребенком. Во рту пересохло, язык чувствовал горечь. Я гадал, долго ли умираешь, когда меч пронзит тебя. Потом подумал о Лисии.
Командир поманил к себе человека, который поймал меня, и сделал жест рукой. Тот кивнул и отошел из моего поля зрения. Я слышал, как скрипнула кожа его доспехов у меня за спиной. Сердце прыгнуло мне прямо в горло, и я сказал:
– Подожди.
Кто-то засмеялся. Один из людей, державших меня за плечи, сплюнул и проговорил:
– Никак ты испугался, афинянин? Мой сын был в Микаллесе, который твой Город захватил с помощью фракийцев. Неужели ты слишком молод, эфеб, чтобы быть храбрым? Ему было восемь лет.
– Дай покой тени ребенка; кровь за кровь оплачивает все. Этот человек, что у меня за спиной, - пусть зайдет спереди.
Гоплит, стоявший сзади, спросил:
– Так тебе будет легче?
– Думаю, да, - отвечал я. - Мне говорили, вы, фиванцы, понимаете такие вещи. А если так, скажи: все ли тебе равно, найдет тебя твой друг убитым ударом в грудь или в спину?