Когда я, возвращаясь домой, въехал во двор, мать молча стояла в дверях и глядела на меня. Я был тогда слишком молод и бездумен, чтобы понять ее чувства при внезапном появлении мужчины, одетого в доспехи ее отца и сидящего на коне ее мужа. Я спрыгнул наземь и обнял ее, смеясь и спрашивая, не приняла ли она меня по ошибке за чужого человека.
– Я приняла тебя за воина, - ответила она, - а теперь вижу, что это правда.
Ее слова доставили мне удовольствие, ибо я не хотел, чтобы она решила, что доспехи попали в худые руки. Теперь мне не хотелось даже и думать о броне от Пистия.
Пройдя в конюшню, я увидел там Коракса, вторую лошадь моего отца, в позорном небрежении, с гниющей стрелкой на одном из копыт. Я с негодованием закричал, призывая конюха, чтобы задать ему хорошую порку, какую он получил бы от моего отца (ибо конь, уже старый, казался мне совсем конченым), но тут мать сказала, что конюх сбежал. Теперь это была обычная история по всей Аттике, но что такое случается и в самом Городе, оказалось для меня новостью. Она объяснила, что исчезли тысячи рабов, и потому торговля, искусства и ремесла в Городе наполовину парализованы. Спартанцы, зная, какой это причиняет нам вред, всегда пропускали рабов через свои линии, дабы подбить к побегу и других. Что ж, война есть война, и мы поступали точно так же с их илотами, когда подворачивалась возможность.
А пока что их усилиями состояние нашей семьи было разрушено. У нас оставалось небольшое имение на Эвбее - хорошие хлебные поля, которые будут давать некоторый доход, - и кое-какая собственность в самом городе, сдаваемая в аренду. Придется продать старого Коракса, как только у него заживет нога… Появился дед Стримон, лицо у него вытянулось, и длиной оно было не меньше, чем свиток неоплаченных счетов. Пришел и принялся предостерегать меня против всяких сумасбродств. Он претерпел великий страх, когда сбежало с полдюжины его рабов, и не знал покоя, пока не распродал всех остальных.
– Теперь, - говорил я Лисию, - уже недолго ждать, пока царь Агис отправится обратно домой. И так уже он торчит на границе дольше, чем когда-либо прежде.
Лисий покачал головой:
– В Декелею снова ходили лазутчики. Сейчас, по твоим словам, он должен собираться домой, - а на самом деле укрепляет стены и углубляет рвы.