– Уэр, я Руменика. Ты искал меня?
– Женщина… с драконом, – поэт задохнулся от жестокой боли в пробитой груди. – Немертвый… халан-морнах… просил… имя…
– Какое имя?
– Имя… Арании… назвать три раза… вернуть черную… душу… обратно.
– Какое имя? Кому назвать?
– Имя… Арании… трижды назвать, – ди Марон задрожал.
– Он умирает, – сказал голос с сильным волахским акцентом.
– Заткнись, не каркай! – ответила женщина. – Уэр, милый, ты помнишь имя?
– Помню… имя… Ферран сказал… меня найдут… назвать имя… Арании…
– Говори, я слушаю.
– Не так… наклонись… никто… не должен… слышать…
Руменика наклонилась. Губы ди Марона зашевелились, потом он начал задыхаться. А потом она услышала имя. Сказанное таким твердым голосом, что она вздрогнула. Будто умирающий вложил в это слово всю оставшуюся в нем жизнь.
– Я поняла, – шепнула она поэту. – Я поняла и запомнила, спасибо.
– Сказать… ей… ее имя… спасти…
Ди Марон замолчал. Зрение вдруг обрело неожиданную четкость, и склонившаяся над ним женщина показалась ему еще прекраснее, чем вначале. Какие глаза, подумал ди Марон и попытался улыбнуться. Как жаль, что он не сможет сочинить ей ни одного стихотворения! Как жаль, что это лицо, эти глаза он не увидел раньше!
– Когда и… ждать… и верить перестал… я встретил ту… которую искал,– прошептал он. – Нас… наконец… то… жизнь… жизнь соединила.
– Что он говорит? – спросил Ратислав, стоявший рядом с Руменикой.
– Ничего, – девушка вытерла слезы. – Он читает стихи.
Ди Марон замолчал, его начала бить дрожь. Глаза заволокло туманом, но потом вдруг вспыхнул яркий свет, заполнивший собой всю вселенную. И он увидел над собой Раску, всю в белом.
– Вот и наступил час твоей славы, Уэр, – сказала Раска. – Ты выполнил предназначенное. И теперь тебя ждет Вечность.
Уэр ди Марон хотел ответить, но рядом с Раской появилась другая фигура. Сразу ушли боль и удушье, и великое счастье вошло в сердце поэта. Он узнал свою покойную мать, такую же юную и прекрасную, как в те дни, когда ему было всего шесть лет.
– Я пришла, сынок, – сказала она. – Пойдем со мной! Я покажу тебе такую красоту, которой ты еще не видел.
– Иду… – выдохнул ди Марон и полетел в свет.
Руменика отвернулась – слезы душили ее. Волах, сопровождавший их, набросил на лицо умершего край одеяла, потом повернулся к Руменике.
– Уже темно, госпожа, – сказал он. – Эрл Бортах распорядился проводить тебя туда, где ты сможешь отдохнуть. И твой спутник тоже.
– Что он тебе молвил? – шепотом спросил Ратислав, когда они пошли за волахом.
– Имя. Женское имя. И я, кажется, знаю, чье оно.
Ратислав заснул быстро – сказался день, проведенный в седле. Однако спал совсем недолго. Кто-то тряхнул его за плечо, и юноша судорожно открыл глаза. Над ним стояла Руменика.