Ладно. Повторяю: чем и как ты жив?
Обнимаю. Твой Юрий К.
16.12.88 г.”.
В каждом письме Кузнецова ясно виден его крутой нрав. Неважно, о чём он пишет: о стихах или о житейских неурядицах.
“Виктор!
Давненько я не писал тебе. Я несколько рассеялся. Был в США 20 дней, поездил по Западной Украине (понравился Львов), побывал в Минске у любовницы. Бросил пить. Не тянет, но мозги как бы блокированы. Вышло две книги. Ещё в этом году на подходе три. Потом как-нибудь пришлю.
Как у тебя с “новосельем”? Как-то был у меня проездом ярославский комсомолец Чеканов, что-то бормотал на этот счёт положительное.
Моя баба Батима озверела. Требует деньги, деньги и деньги. Они у меня как раз есть, но мне претит о них слышать. Вот гадюка!
В России тревожно, но я верю в потенциал её.
Будешь ли в Москве и когда?
Да, о твоём последнем стихотворении. Оно никуда не годится. Первая половина, оканчивающаяся: “Глотните — и ни СПИДа вам, ни рака…”, — банальный набор из научно-фантастического ширпотреба. Вторая половина — банальный лубок на потребу иностранного взгляда. Так русский человек самого себя не представляет. Да и неувязки в конце: “Страж у крыльца, но на дверях приманка: “Последний русский. Вход четыре франка”. Изба-то стеклянная, можно и не платить за вход, а смотреть со стороны, всё и так видно.
Поклон супруге. Пиши.
Твой Юрий К.
29.08.89 г.”.
Юрий Поликарпович не понял или не захотел понять моего замысла. Научно-фантастический ширпотреб я использовал намеренно, чтобы показать пошлость “достижений” европейской технической мысли. Банальный лубок потребовался для именно иностранного взгляда. Хотя изба и стеклянная, но со стороны в неё можно и не заглянуть: стекло, скажем, мутное, рифлёное и т. д. Стихотворение было опубликовано в “Нашем современнике”. Спорить с Кузнецовым я не стал.
В начале 1992 года, после денежной реформы мне пришлось думать о своём будущем. Позакрывались редакции национальных культур СССР, переводить стало нечего. Прекратилось и рецензирование рукописей для издательства “Современник”. Я хотел было идти в сторожа, но появилась вакансия в районной галичской газете. И тут пришло соблазнительное письмо от Кузнецова.
“Здравствуй, Виктор!
Не унывай. Москва горит, провинция дымится. Мы ещё живы-здоровы, чего тебе желаем и твоей семье.
Тут есть одно предложение. В Алма-Ате в 1995 году будет юбилей Абая. Казахи хотят издать его стихи в новых переводах, ни один прежний перевод их не устраивает. Я читал Абая, они правы. Так вот. Они обратились ко мне, чтобы я нашёл переводчиков. Конечно, они хотели, чтобы я перевёл все 15 листов, но в такую кабалу я залезать не желаю. Я нашёл кое-кого. Согласись и ты перевести листа 4 или 5. Договор немедленно. Срок полтора-два года. Дело серьёзное, надо приложить и таланта, окромя мастерства.