На лестнице было абсолютно темно. Я достал Зиппо и освещал путь как Прометей.
Лестница была загажена сплошь и рядом. Ступеньки проржавели и грозили ежесекундно обрушиться под ногами, поскрипывая и постанывая в такт нашим шагам.
Маргарита бесстрашно шла впереди, а я с замиранием сердца брел за ней, придерживаясь рукой за сырую стенку, потому что перила у этой лестницы отсуствовали. Подьем длился долго, так долго что у меня замерзла рука с Зиппо и занемели ноги, а Маргарита, подбадривала меня как мама уставшего от похода по магазинам ребенка. Наконец-то подъем кончился. Мы оказались на лестничной площадке, Маргарита толкнула дверь и мы вышли в совсем другой двор, наверху спуска, залитый светом вышедшей луны. Свежевыпавший снег ровным ковром покрывал его, а посредине стояла аккуратная, рано украшенная елочка, которую охранял сказочный снежный гриффон в белой шапке.
— … и к тебе не пройдешь, не оставив следа, а зачев этот след, предостерегающе пропел БГ.
Маргарита повернулась ко мне и сказала
— Почти пришли.
Она взяла меня за руку и повела за собой. Свернула, попав в другой двор поднялась по лестнице на третий этаж, открыла ключом дверь и прижав палец к губам завела меня внутрь.
В прихожей было абсолютно темно, ее рука выскользнула из моей и я стоял не шевелясь, чтоб не задеть что-нибудь в темноте. Что-то холодное и мокрое тронуло мою руку, потом ткнулось в ногу, зажегся свет и я увидел двух огромных ньюфаундлендов дружелюбно смотревших на меня. Я не люблю собак и не знаю как себя с ними вести, поэтому я тоже стоял и смотрел на них и если бы у меня был хвост я, может, тоже помахал бы в ответ. Хвоста у меня не было, но собаки, очевидно поняли, и та что покрупнее заулыбалась, вывалив большой розовый язык.
— Кобели? — спросил я повинуясь безумной догадке.
Маргарита взглянула на меня удивленно и ответила
— Нет, суки, а какая разница?
Я облегченно вздохнул, и не стал пояснять, но она видимо, поняла, смутилась и повела меня в гостиную, попросив подождать минутку, пока она приберет у себя в комнате.
Собаки составили мне компанию и вежливо пропустив вперед вошли следом.
В гостиной стояла стандартная мебельная стенка, диван и журнальный стол.
Необычность комнате придавала огромная, во всю стену, картина "Три медведя", довольно неплохо скопированная с известного оригинала. Пораженный неожиданным выбором сюжета больше чем существованием данной настенной живописи вообще, я спросил вернувшуюся Маргариту, об авторе, на что она, махнув рукой небрежно сказала
— А, мама балуется, — и повела меня к себе.