Теперь он вспомнил: миссис или мисс Санскрит. И еe партнёр? Брат или муж? Скорее всего брат. Керамисты.
Выйдя из тени, они пересекали освещённую улицу, направляясь прямо к нему. И теперь он разглядел, что это была за гротескная пара.
Мало того, что оба были невероятно тучными, так что вполне могли служить друг другу моделями для их гончарных изделий; они ещe были совершенно шокирующе одеты. В наши, можно сказать, весьма свободные времена никаким нарядам удивляться не приходилось. Мистера Уиплстоуна не удивило, что у мужчины были ожерелье, браслеты на руках и ногах и серьги в ушах, что его редкие волосы свисали из-под вышитого тюрбана, как водоросли; и даже не то, что женщина (которой явно было не меньше пятидесяти) разгуливала в гигантских чёрных кожаных шортах, которые дополняли туника в чёрную полоску и чёрные босоножки. Хотя все это само по себе смотрелось чудовищно, но казалось ничем по сравнению с глазами и губами Санскритов; как заметил мистер Уиплстоун, когда они приблизились, у обоих наложены были толстые слои теней и помады.
"Что они вообще тут забыли, — в смятении подумал он, словно пытаясь защитить уравновешенность Каприкорн. — Что за маскарад! Им место в Челси, или откуда там они взялись… "
Перейдя улицу, пара остановилась перед его домом. Он ещe глубже отступил в комнату. Щёлкнул замок, калитка металлически лязгнула. Раздались шаги по железной лестнице, внизу задребезжал звонок. Голос мистера Шеридана пригласил входить.
«Надо же! — подумал удивлённый мистер Уиплстоун. — Это уже слишком! А казался порядочным человеком», — он вспомнил свою встречу с мистером Шериданом.
Слава Богу, компания внизу оказалась не шумной. Слышно было или чуть-чуть, или совсем ничего. Ему пришло в голову, что Санскриты могут быть медиумами. Возможно, мистер Шеридан занимается спиритизмом и они составляют некий кружок. Или что-нибудь ещe хуже.
Решив было выбросить все из головы, мистер Уиплстоун вернулся к автобиографии бывшего шефа их управления. Но чтение оказалось не из занимательных. Реклама на обложке пыталась создать сенсацию из того, что книгу смогли издать только через десять лет после смерти автора. «Почему, одному Богу известно», — подумал мистер Уиплстоун. Этому нудному старому хрычу, к сожалению, нечего было разоблачать. Его воспоминания спокойно могли читать и самые заскорузлые старые девы.
Но сосредоточиться он не мог, поняв вдруг, что где-то в уголке мозга прочно угнездилось беспокойство. Беспокойство, вызванное звуком, которого он бы предпочёл не слышать, поскольку подсознательно отождествлял его с заботой и смятением.