Бородавки Уолли стали сенсацией. Хлынул первый поток гостей. Доверенные лица миссис Уинтерботгом с готовностью уцепились за эту идею, и началась золотая лихорадка. Вернее, водяная.
– Тебе приходилось видеть мисс Эмили Прайд?
– Примерно год назад она была здесь вместе с сестрой и уезжала злая как фурия.
– Так, значит, и впрямь надвигаются серьезные перемены? – помолчав, спросила Дженни.
– Да, черт побери, – с неожиданной резкостью ответил Пэтрик.
Дженни спросила об Уолли Триэрне и узнала, что в его поведении произошли угрожающие сдвиги.
– Мальчишка уразумел одно: он гвоздь программы, – сказал Пэтрик. – Люди совершают паломничества к его лачуге, которую бог знает во что превратили. Почти у самой двери натыкали водорослей, развесили по забору сети. Миссис Триэрн совсем не изменилась – все так же лакает джин, а вот ее муж стал совсем другим человеком. Он разыгрывает из себя святошу и за деньги показывает паломникам Уолли.
– Ты меня пугаешь.
– Я просто сразу рассказываю тебе самое худшее… Более того, в следующую субботу состоятся юбилейные торжества, которые организовала мисс Кост. Процессия с хором к роднику, а Уолли, одетый рыбаком, будет читать какие-то вирши, если, конечно, этот тупица их запомнит.
– Не может быть! – воскликнула Дженни.
– Боюсь, что очень даже может.
– Ну, а… что случается с теми, кто сюда приезжает?
Пэтрик ответил не сразу.
– Обычное явление. Провал за провалом, пока человек не уразумеет, что все это ужасное мошенничество… Тут его и охватывает стыд. Оттого, что он на это клюнул. Потом вдруг кто-то, делавший все то же самое, ни с того ни с сего излечивается от бородавок, мигрени, астмы, косоглазия или хронического поноса. Он, конечно, рассказывает об этом каждому встречному. И начинается новая волна самообмана. Или назовем его самовнушением. И снова шумиха, растут мои доходы. Вот, даже шикарную машину приобрел. – Пэтрик смущенно оглядел салон и продолжил: – Процветает «Лавка чудес» мисс Кост. Она ведь продала свой старый магазин и открыла па острове новый. Торгует пластмассовыми фигурками Зеленой Дамы и стихами, которые сочиняет сама, а еще жилетами ручной вязки и прочими новинками – мне их даже стыдно перечислять. Теперь, наверное, жалеешь, что приехала?
– И не думаю. А твоя мама? Как она к этому относится?
– Ее трудно понять. У моей мамы божий дар скрывать свои чувства.
– А доктор Мэйн?
– А тебе-то что до него? – неожиданно резко спросил Пэтрик, но тут же поправился: – Прости, Дженни. Ему что? Больница разрослась и всегда переполнена.
Дженни поняла, что совершила промашку.