— Я же сказал — теоретически, вспомни, — ответил Генри. На самом деле я не думаю, что Темплетт — убийца, а что касается господина Аллена…
— Я стараюсь обо всем составить собственное мнение, — сказал Аллен.
— И потом, — продолжал Генри, — ты с таким же успехом можешь высказаться против меня. Если бы я полагал, что сумею незаметно убить кузину Элеонору, то — не боюсь сказать этого — я рискнул бы. И могу предположить, какое сильное искушение испытывал господин Коупленд после того, как она…
— Генри!
— Но, отец, дорогой, господин Аллен собирается выслушать все местные сплетни, если он до сих пор ещё этого не сделал. Конечно, господин Аллен будет подозревать каждого из нас по очереди. Даже сама дорогая кузина Элеонора не находится вне подозрений. Она могла специально сделать себе нарыв на пальце. Или обмануть нас. Почему бы и нет? У нас же было много грима. Тогда она, пожалуй, немного переусердствовала, но это вполне могло быть притворство.
— Ненужная и опасная болтовня! — опять закричал Джоуслин. — Ей же было чертовски больно. Я знаю Элеонору с детства, и до этого ни разу не видел, чтобы она плакала. Она — Джернигэм.
— Если она и плакала, то большей частью от досады, что не сможет исполнять “Венецианскую сюиту”, если вы хотите знать моё мнение. Это были слезы от злости, и только такие можно выжать из глаз Элеоноры. Разве она плакала, когда ей удаляли жёлчный пузырь? Нет. Она — Джернигэм.
— Успокойтесь, сэр! — крикнул Джоуслин. Было видно, что он еле сдерживался.
— Насколько я понимаю, единственный человек, который точно вне подозрений, это — бедная старая Идрис Кампанула. О, Боже!
Аллен, наблюдая за Генри, увидел, как сильно тот побледнел и отошёл к окну.
— Ну, ладно, — сказал Генри, глядя в окно. — Надо что-то делать. Невозможно целый день только и думать об одной безвременно ушедшей от нас старой деве. В некотором роде в этом есть даже что-то забавное.
— Что-то подобное я чувствовал на войне, — заметил Аллен. — Как говорят в водевилях, я вынужден смеяться. Довольно частая ответная реакция на шок.
— Выходит, я был чрезвычайно банален, не более, — едко отозвался Генри.
* * *
— Значит, вы не знаете, заходил ли к вам кто-нибудь вчера утром в ваше отсутствие? — спросил Аллен после довольно значительной паузы, пока оба Джернигэма собирались с мыслями и были в состоянии продолжить разговор.
— Я спрошу у прислуги, — важно сказал Джоуслин и вызвал Тэйлора.
Но, как Аллен и ожидал, показания слуг были абсолютно неубедительными. Фактически никто не звонил в парадную дверь, но, с другой стороны, кто угодно мог войти в кабинет и заниматься там чем угодно. Слуги подтвердили то, что говорили Джоуслин и Генри о своих передвижениях, и Тэйлор вспомнил, что видел, как мисс Прентайс вернулась в пятницу около четырех часов вечера. Когда последняя горничная была отпущена, Аллен спросил, как давно они все работают в Пен Куко.