Он повернул ее лицо к себе. Единственный глаз сверкал янтарным блеском.
— Нет, милая девушка, если я задаю вопрос тебе, тебе и отвечать. Неужели ты так бессердечна, что откажешь в этой просьбе человеку, так долго пробывшему в разлуке со своей родной землей? Плохая благодарность за твое спасение.
— Я не хотела обидеть вас, мой господин, — поспешила прервать его Брианна. — Но мои слова могут причинить вам боль… или даже вызвать гнев.
— И ты боишься того, что может последовать за этим гневом?
— Да, мой господин.
Этот резкий ответ вырвался у нее вопреки ее воле. Она боролась, стремясь освободиться из-под власти его пристального взора, опасаясь, что слишком резко, пусть и правдиво, ответила на его вопрос. Но, хотя рука, повернувшая ее лицо к нему, уже давно опустилась, он продолжал удерживать ее взгляд сверкающей глубиной единственного открытого глаза.
Брианна ощутила, что летит в пропасть, что ее затягивает водоворот завораживающего, мерцающего света. Крик застрял в горле, остался только хрип… Святая Матерь, она погибла, душа ее…
С приглушенным проклятием он отвел глаза.
— Я… я… прости меня. Я не собирался… — досада отразилась на его лице. — Клянусь Святой Матерью, я должен научиться управлять этой дьявольской силой!
Принц снова взглянул на нее. Брианна видела глубокое раскаяние на его изможденном и усталом лице. Он вздохнул:
— Ответь на мой вопрос, девушка. Вреда тебе не будет. Я всего лишь хочу узнать, что стало с моим домом и семьей — и плохое, и хорошее. Не старайся щадить меня, опуская что-либо.
Брианна нерешительно улыбнулась:
— Ответ будет таким, как вы сказали: и плохой и хороший. Только с чего начать? Столько всего произошло с вашего отъезда: беды, разрушения, хаос. Но когда это началось, я была совсем маленькой. Мне тогда было три года, и я цеплялась за юбку матери, когда погиб дом Лаэны, когда колдун Морлох начал набирать силу…
Конь резко остановился.
— Дядя Арлен умер?
— Лорд Арлен из дома Лаэтая? Да, мой господин.
Брианна заставила себя взглянуть на него, хотя сердце ее застучало, как молот. Святая Матерь, жесткий блеск его единственного глаза мог бы заморозить души храбрейших! На что же был способен другой глаз, под этой черной повязкой?
— Ладно, девушка, говори! — Голос его тоже стал ледяным. — Мой отец, принц-консорт — соправитель королевы. Ты хочешь сказать, что у него не хватило власти помочь своему брату?
— У какого человека хватит сил бороться с колдуном?
Она бросила на него настороженный взгляд. Обсуждая таких, как он, ступаешь на зыбкую почву. Однако его лицо оставалось невозмутимым.