– И угля подкинь, – распорядился пиромант.
Я сходил в ее комнату, вернулся обратно с катушкой черных ниток с двумя иголками и начал обметывать прорезанные в подкладке фуфайки дыры. Лучше бы, конечно, петли нашить, но и так сойдет. Главное, чтобы обрез ни за что не цеплялся.
Минут через пятнадцать Напалм подошел ко мне с двумя шприцами и аккуратно стравил из одного воздух.
– Пациент, скажите «а-а-а».
– Чего это? – насторожился я.
– Открывай, рот, говорю, – не стал ничего объяснять парень. – Давай быстрей, раствор остынет.
– Уверен? – Мне жутко не хотелось колоть непонятно какие медикаменты, но других вариантов выбраться из сложившейся ситуации на ум не приходило.
– Открывай.
Я послушался, и пиромант ловко воткнул мне в десну иглу. Правая сторона челюсти моментально онемела, но Напалму этого показалось мало, и вторым уколом он заморозил и левую часть лица.
– Да не бойся ты, – выкинул он полупустой шприц в мусорное ведро. – Это на основе новокаина смесь была. Нет, рот не закрывай.
Он стравил воздух из второго шприца, провел по нему ладонью и воткнул в мою окончательно потерявшую чувствительность десну горячую иглу. И – о, чудо! – чувствительность тотчас вернулась! Я замычал от невыносимой боли, но пиромант успел сделать второй укол и только после этого разжал стискивавшие мою челюсть пальцы.
Завалившись на кровать, я заколотил кулаком в стену. Помогло это не очень. Боль в разбитых пальцах не шла ни в какое сравнение с ощущениями сминаемого судорогой лица.
Как отрубился – не помню. Как очнулся, впрочем, тоже. В одном уверен точно – если бы не Вера, приложившая к моему лицу смоченное в холодной воде полотенце, Напалму потребовалась бы помощь опытного хирурга. Было желание пару раз дать ему в челюсть, было. И ногами добавить…
– Успокойся ты! – даже не повернулся ко мне мешавший булькавшее в кастрюльке варево пиромант. – То, что нас не убивает, делает нас сильнее.
– Если тебе ноги переломать, ты ведь от этого не умрешь, так? – Я попытался усесться на кровати, но тут же завалился обратно. Голова кружилась, перед глазами все плыло, но терзавшее лицо жжение и в самом деле начало стихать.
– Ни одно доброе дело не окажется безнаказанным, – скорбно выдал Напалм и накрыл кастрюлю крышкой. – Вер, дай ему зеркало.
– Держи, бедняжка, – протянула мне девушка заранее раскрытую пудреницу.
– Твою мать! – выругался я, глянув в круглое зеркальце. Я вновь стал самим собой. Или все же не совсем собой? Рожа, конечно, красная и вся в пятнах, но и намека на опухоль нет. Даже нос в норму пришел. Только вот какое-то у меня личико теперь прямоугольное. Будто кирпич проглотил. С первого взгляда и не признаешь. Впрочем, это теперь скорее плюс. – Долго, Напалм, эффект держится?