Потеплело на сердце и у великого визиря, он впервые за долгие месяцы после обеденного намаза пошёл в библиотеку, достал из богато инкрустированной серебром с перламутром шкатулки коран в дорогом переплёте и углубился в чтение.
Спустя полчаса его стал одолевать сон. Он лёг на мягкую широкую оттоманку, но его покой был тут же нарушен появлением секретаря.
— Прости меня, эфенди, за беспокойство. Из Стамбула прибыл чауш…
— Что?! — подскочил Кара-Мустафа. — Его впустили?
— Пока что нет. Мой повелитель сам изволил так приказать.
— Он один?
— Чауши султана, да и визиря, не ездят в одиночку… Всегда с охраной, — спокойно ответил секретарь.
— Ладно. Пойди к воротам и посмотри, кто там, спроси имя чауша, с чем прибыл, а потом, не впуская никого, вернешься немедленно сюда!
Секретарь молча поклонился и вышел.
Кара-Мустафа торопливо зашагал по просторному помещению библиотеки, залитому солнечными лучами. Лихорадочно думал: что привёз чауш? Жизнь или смерть?
Никто не мог дать ответа на этот вопрос.
Остаться и выяснить, кто этот чауш, с чем приехал, или бежать сразу, пока не поздно?
Он колебался. И на эти вопросы ответить мог, пожалуй, только один аллах.
Страх сжимал его сердце. Но все же в самой глубине сознания теплилась мизерная надежда. Может, не все утрачено? Может, привезён приказ о новом походе? Или — отставка?..
Возвратился секретарь.
— Ну что? — подался к нему всем телом великий визирь.
— Прибыл чауш-ага Сафар-бей, эфенди.
— Сафар-бей! — обрадовался Кара-Мустафа, чувствуя, как огромная тяжесть постепенно оставляет его. Забыв даже спросить, с чем тот прибыл, сразу же приказал: — Сафар-бея ко мне! Быстро!
Секретарь удалился.
Кара-Мустафа облегчённо вздохнул. Ну, кажется, аллах смилостивился. От своего-то чауш-аги, безусловно, нечего ждать плохих вестей… Значит, либо вести хорошие, либо, выполнив приказ, Сафар-бей просто возвратился… От него многое можно узнать… Он видел султана!
Дверь распахнулась внезапно. В библиотеку торжественно, как на параде, вошёл чауш-ага Сафар-бей. Но что это на его вытянутых руках? «О аллах-экбер!» Кара-Мустафа вздрогнул. Ему несли на серебряном блюде шелковый шнурок!
В библиотеку входили и входили янычары. В дверях стоял бледный, перепуганный секретарь. За ним толпились слуги, тоже бледные и испуганные.
Великий визирь все ещё не верил собственным глазам.
— Ты… Сафар-бей?.. — глухо проговорил он, поражённый происходящим. Смертный приговор прислан с его собственным чаушем!
— Это воля падишаха! — громко объявил Сафар-бей.
У Кара-Мустафы зашлось сердце, онемели ноги.