— Пан Мартын Спыхальский — мой друг, от него у меня тайн нет, — ответил Арсен и добавил: — К тому же он служит у пана Яблоновского и расскажет вам много интересного о связях пана с сенатором Морштыном и его друзьями…
— О-о! — невольно вырвалось у короля. Он улыбнулся и указал на обитые голубым бархатом кресла. — Прошу, панове, садитесь! Говорите, пожалуйста!
Начал Арсен. Ему пришлось коротко рассказать о себе, о Юрии Хмельницком, о болгарских друзьях. Более подробно описал встречи с Кара-Мустафой и его окружением. Во всех деталях, какие только знал, сообщил о подготовке Порты к войне с Австрией, о целях, которые поставил султан перед войском.
Ян Собеский слушал внимательно, не перебивая и не спуская больших чёрных глаз с лица Арсена. Наконец, когда Арсен закончил, король сказал:
— Все это, пан Комарницкий, очень интересно и очень важно… Если, конечно, все это правда, то есть… отвечает положению вещей.
— Было бы ошибкой, ваша ясновельможность, не поверить моим словам, — с достоинством ответил Арсен. — Но я предполагал это и взял с собой пана Спыхальского. Сейчас он сообщит вам о том, в чем вы не сможете сомневаться, потому что касается это лично вас и вашего окружения, а вы, сопоставив все, поверите нам.
— Не обижайтесь, пан, я вынужден все проверять, прежде чем принимать решения. — Король дружески похлопал Арсена по колену и повернулся к Спыхальскому. — Что интересного может сообщить мне пан шляхтич?
— Мой светлейший пан круль! — торжественно начал пан Мартын. — Я, сам того не ведая, оказался невольным участником заговора против вашей ясновельможности и, как подсказал мне мой друг Комарницкий, против Речи Посполитой!..[43]
— Внимательно слушаю, пан… Говори — и этим ты облегчишь свою душу, — поощрил его король.
Пан Мартын закашлялся.
— Коронный гетман Воеводства Русского пан Станислав Яблоновскнй, у которого я имею несчастье служить, с некоторых пор стал другом сенатора Морштына. Пан воевода несколько раз за последний год посылал меня в Варшаву с тайными письмами к пану сенатору, а тот в свою очередь посылал своих гонцов к пану воеводе. Но я, как честный человек, ни разу не поинтересовался содержанием этих писем, хотя и был предупреждён, что письма очень важные и тайные и что они могут стоить пану гетману воеводства, а мне — головы. Я не догадывался, холера меня забери, о содержании этих писем до тех пор, пока не услышал от людей сенатора, что французская партия готовится избрать пана Яблоновского королём Речи Посполитой… О я несчастный! Какие душевные муки претерпел я с того времени, нося в сердце эту страшную тайну!