— Да, это так, — не очень уверенно проговорил Сафар-бей. — Но когда дознается Кара-Мустафа…
— Сейчас ему некогда, предстоит большая война! — Голос Арсена наполнился металлом. — Уж я-то постараюсь, чтобы он с неё не вернулся!
Сафар-бей хотел что-то ответить, но, заметив горькие складки на помрачневшем лице Арсена и сухой блеск в его глазах, промолчал. Ему стало нестерпимо жаль друга, который вот уже много лет, не имея покоя, мечется по белу свету как неприкаянный.
Они остановились у коновязи. Привязали лошадей.
Капуджи в воротах знали Сафар-бея. Не допытываясь, посторонились, впуская их.
Посыпанная золотистым песком дорожка привела друзей к двухэтажному дворцу. Могучие деревья окружали его с трех сторон, а перед фасадом расстелился зелёный лужок, посреди которого красовалась клумба с ранними весенними цветами.
Сторож при входе, безбородый дебелый евнух, оказался неумолим.
— Нельзя! — сухо сказал он, с подозрением поглядывая на обросшее колючей щетиной лицо Арсена.
— Тогда вызови кизляр-агу Джалиля! — начал сердиться Сафар-бей.
— Мне не разрешено отлучаться, ага.
— Но мы торопимся!
— Это меня не касается, ага. Войти в гарем никто не может! Что нужно передать — я передам! — И он плотно закрыл дверь.
Друзья переглянулись. Что делать? Арсена душила злоба. Он готов был стукнуть евнуха саблей по голове. Но доводы разума перевесили: достаточно малейшего крика — отовсюду сбегутся, как дикие псы, капуджи и скрутят их в бараний рог… Погибнув сами, они и Златку обрекут на вечное рабство!
Арсен отошёл к клумбе, посмотрел на дворец. Где-то там, за его стенами, Златка. Но где? За какими окнами? За какими решётками?
И вдруг его осенила мысль: «А что, если подать Златке знак?»
Он засвистел мотив украинской песни, которая вот уже лет тридцать, слетев с уст певучей полтавчанки Маруси Чурай, тревожила сердца людей и обретала все новых и новых почитателей. Эту песню очень любила Златка. Они вместе пели её.
Засвіт встали козаченьки
В похід з полуночі.
Виплакала Марусенька
Свої ясні очі.
— Ты что, ума лишился?! — опешил Сафар-бей.
— Будь я проклят, если эта песня не заставит Златку выглянуть во двор. — И Арсен снова засвистел.
Почти сразу же в одном из окон взвилась занавеска и появилась Златка. Смертельная бледность покрывала её щеки. Казалось, она, не задумываясь, выпорхнула бы из своей темницы и упала любимому на грудь, не будь железных прутьев решётки.
— Арсен! — вскрикнула девушка приглушённо. — Ненко!
Этот крик словно хлестнул Арсена. Он рванулся вперед. Но могучая рука Сафар-бея остановила его.
— Ты обезумел, Арсен! Сейчас евнух поднимет крик! — Он сжал его руку так сильно, что Звенигора захрипел от боли.