И, хуже всего, майор понял, что это существо может видеть, о чем он думает, и ему это нравится.
— Да, — кивнул Карцер. — Точно. И тебе повезло, что я здесь, солдатик.
Солдатик, подумал майор. А ведь здесь есть те, кто слышит это, те, кто запомнит. Солдатик.
— Почему же? — спросил он.
— Пока ты и твои блестящие солдатики гарцевали по округе и гонялись за прачками, — говорил Карцер, садясь на единственное свободное кресло, — на улице Паточной Шахты происходят настоящие неприятности. Ты знаешь об этом?
— О чем ты? Мы не получали никаких докладов о каких бы то ни было беспорядках, происходящих там!
— Да, точно. Разве это не странно?
Майор колебался. Где-то в голове зашевелилось смутное воспоминание… а потом, что-то бормоча, капитан протянул ему листок бумаги. Он взглянул на отчет и вспомнил.
— Один из моих капитанов был там днем и сообщил, что все под контролем, — произнес он.
— Правда? Под чьим контролем? — бросил Карцер. Он откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол.
Майор уставился на них, но сапоги не проявляли ни малейшего стыда.
— Убери свои ноги с моего стола, — холодно произнес он.
Глаза Карцера сузились.
— И чья армия тебе помогать будет?
— Моя, вообще-то…
Майор посмотрел в глаза Карцера и тут же пожалел об этом. Безумец. Он видел подобный взгляд на поле битвы.
Очень медленно, с преувеличенной осторожностью Карцер опустил ноги со стола. Потом он достал платок и мрачно, с невыразимой иронией дохнул на столешницу, а потом усердно ее протер.
— Ох, простите, пожалуйста, — сказал он. — Однако, пока вы, джентльмены, начищали свой стол до блеска, язва, как они говорят, хаха, пожирает самое сердце города. Вам уже сообщили, что штаб на Цепной улице сожгли дотла? И, полагаю, мы потеряли несчастного капитана Каченса и, по крайней мере, одного из нашего… технического персонала.
— Боги, Каченс, — вздохнул капитан Пререк.
— Именно так я и сказал. Все те подонки, которых ваши парни вспугнули у Сестричек Долли и в других их гнездышках, ну, все они оказались там.
Майор взглянул на рапорт.
— Но наш патруль сообщил, что все казалось в порядке, на улицах были стражники, а люди махали флагом и пели национальный гимн, — сказал он.
— Ну вот, сами же видите, — ответил Карцер. — Вы сами поете национальный гимн на улицах, майор?
— Ну, нет…
— Кого отправил туда его светлость? — спросил Пререк.
Майор Маунтджой-Стэндфаст пролистал бумаги. Его лицо вытянулось.
— Раста.
— О боги. Какой удар.
— Смею предположить, он уже мертв, — высказал Карцер, и майор попытался сдержать легкую улыбку. — Человек, который теперь там руководит, зовет себя сержантом Килем. Но он самозванец. Настоящий Киль в морге.