Парень без всякой охоты пожал Алискеру руку и кивнул.
– Привет! – довольно фамильярно отозвался он, не сводя с Мамедова своих зеленых глаз.
– Войти можно?
Чернышов насмешливо пожал плечами и молча посторонился.
– Я не один, – бросил он на ходу.
– Ой, простите! – сыграл под простачка Мамедов. – Я не отниму у вас много времени.
– Ладно, – махнул рукой Чернышов, – мне деньги нужны.
Он распахнул дверь, и Алискер очутился в просторной комнате, в центре которой стояла огромная двуспальная кровать, по углам – аудиоаппаратура. Чуть поодаль гордо возвышался мольберт, около него – некое подобие этажерки, сплошь уставленной горшками с кистями, разных размеров мастехинами, мелкими акварелями и фотографиями в рамках из светлого дерева. Кругом валялись тюбики из-под красок, грязные, засохшие кисти, одеревеневшие тряпки, аудиокассеты. Стены были увешаны холстами. Но этого пространства для полотен было не достаточно: прислоненные одно к другому, они стояли на полу около этажерки и углового окна, лишенного занавески.
Среди этого живописного бедлама особенно трогательно выглядела молоденькая девушка, почти подросток. С растерянным видом она сидела на единственном кресле, задрапированном потертым пестрым пледом. Ангельская мордашка, короткие золотистые кудряшки, персиковая кожа и торчащие в вороте мужской рубашки ключицы придавали ей ни с чем не сравнимую хрупкость и угловатое изящество.
– Ксюха! – скомандовал Чернышов.
Девушка торопливо пересела на кровать.
– Садитесь, – сухо сказал Чернышов.
– Спасибо, – Мамедов приземлился в кресло и величаво закинул ногу на ногу.
– Что вас интересует? – более оживленно произнес парень.
– Сколько вы хотите вон за тот портрет? – Мамедов показал на висевший на стене холст без рамы, на котором была запечатлена длинноволосая шатенка на синем фоне. Портрет был выполнен в авангардной манере: в формах сквозила угловатость, голова девушки была повернута вправо, видимый глаз – обозначен грубым черным мазком.
– Сто баксов, – выпалил Чернышов.
– Я подумаю…
– Может, хотите посмотреть что-нибудь еще?
– Может быть. Но сначала я бы хотел кое-что узнать у вас.
– Что именно? – насторожился юнец.
– У вас есть ружье?
– Ружье? – недоуменно за вращал глазами Чернышов.
– Угу, – кивнул головой Мамедов. – Винтовка с оптическим прицелом.
– Что-то вы мне не нравитесь, – произнес Чернышов и посмотрел на подружку, словно искал у нее поддержки.
– Я не девушка, чтобы нравиться или не нравиться, – Алискер поднялся с кресла и начал прохаживаться по комнате, краем глаза наблюдая за художником. – Мне нужно с вами поговорить о Юлии Козловой.