Я равнодушно смотрела на сестру. Она, судя по всему, обрадовалась какой-никакой зацепке и теперь ждала моей реакции. И что-то еще было в ее лице — словно произошло нечто из рук вон выходящее. Но я не стала вдумываться в ее эмоции — слишком уж настойчиво Полина сверлила меня взглядом. Наверное, надеялась, что захочу помогать ей в расследовании. Как бы не так! Еще чего не хватало. Если ей делать нечего — пусть суется. У меня же дети! И я решительно покачала головой, отвечая на безмолвный вопрос Полины.
— Кто-нибудь еще с вами был на улице?
— Катя из соседнего подъезда да Шурочка, — вздохнула баба Маша. Полина поморщилась, видимо, вспомнив, что обе старушки отличались почти полной слепотой и не видели дальше собственного носа. С их внуками во дворе постоянно происходили всевозможные неприятности, да и сами ребятишки были не слишком-то благонадежными. Как говорит Полина, пороть их надо. Я же против столь жестоких методов и возражаю, что несчастным детям всего лишь не хватает родительского внимания. Впрочем, к делу это не относится.
— А в наш подъезд кто-нибудь заходил? — спросила Полина. Старушка смотрела на нее с легким подозрением. Но все же ответила:
— Полюшка, да что я, только на подъезд и смотрю, что ли? У меня чай дите, за ним глаз да глаз нужен. Не знаю я, может, и заходил кто. Не могу тебе сказать.
Попрощавшись с бабой Машей, мы вышли в подъезд.
— Ну что? — приступила к индивидуальному допросу Полина, рассматривая меня как насекомое под лупой. — Поможешь мне? Неужели тебе самой не интересно, кто так беспощадно расправился с молодым человеком?
— Полечка, мне надо забрать детей — они же целую неделю у Евгении Михайловны. Мне уже стыдно. Да и соскучилась по ним, — залепетала я. Полина смотрела на меня скептически. Хорошо хоть удержалась от язвительных замечаний. Просто спросила:
— Оля, тебя отвезти?
Ну уж нет, знаю я ее. Как начнет давить на психику, воздействовать на совесть — обязательно придется помогать ей. Напомнит мне все случаи, когда приходилось выручать меня из переделок. И волей-неволей мне придется согласиться. А я не хочу ничего расследовать — должна же я пожить спокойно, правда? Поэтому, быстро отказавшись от помощи сестры, я поспешила на троллейбусную остановку. Транспорт подошел удивительно быстро, и через несколько минут я стояла перед дверью бабушкиной квартиры.
— Оленька, что же ты на ночь глядя? — удивленно спросила Евгения Михайловна, которую я отвлекла от просмотра телефильма. — Уж до завтра бы подождала. — Она смотрела на меня с немым укором. Мамочка называется! Оставила детей у бабушки чуть не на две недели, хотя договаривались ограничиться парой деньков! Но я же не виновата, что так получилось. Тем более, Евгения Михайловна внуков очень любит. И ей с ними общаться не в тягость. А у меня работа, порой бывает совершенно некогда даже пообщаться с родными чадами. Вот и приходится, как говорит Полина, «сбагривать» детей то к Ираиде Сергеевне, нашей мамочке, то к бабушке.