И я вошла на кухню, где сестра уже колдовала над приготовлением завтрака.
— Оля, садись завтракать, — предложила Полина. Отказываться я не стала. Я человек не гордый, тем более, потребуются силы, чтобы все пережить. Пока я поглощала чай с булочками, Полина рассказывала мне, до чего она додумалась. Меня глубоко поразила эта мысль — мои дети пострадали из-за обычной фотографии. Какой ужас! Нас перепутали всего-навсего. Всего-навсего?! Как они могли! Похитить моих детей — из-за какой-то фотографии!
— Ну и давай отдадим им эту несчастную фотографию, пусть подавятся, — с надрывом воскликнула я. Сестра смотрела на меня как на кандидата в психушку:
— Оленька, кому им? Никто ничего не требует.
— Ох, Поля, я же у тебя ночевала. А вдруг мне уже звонили домой?
— Объясняю вам еще раз, Ольга Андреевна, — с нетерпением высказалась Полина. — Если тебя приняли за меня, они разумеется знают, где я живу — ведь Костю убили в моей квартире. А теперь подумай хорошенько — кому они сообщат о похищении прежде всего? Разумеется, не тебе. Пойми, эти гады могут даже не знать о твоем существовании. Мне же никто не звонил и ничего не требовал.
— Покажи мне хотя бы эту свою фотографию, — потребовала я. И Полина беспрекословно положила передо мной оборванный снимок. Я посмотрела на фото, перевернула и увидела ряд цифр, которые неизвестно к чему относятся. Я вернула фото сестре.
Полина помолчала, собираясь с мыслями, и выдала еще одну версию событий.
— Оля, помнишь, ты рассказывала мне про какого-то своего клиента, жаждущего усыновить ребенка?
— Ну конечно же, Олег Владимирович Русанов. Милый человек, но вбил себе в голову эту идею, — сказала я. — Знаешь, когда я добиралась до причин его комплекса, он сказал, что его брат погиб из-за женщины. Парня бросила какая-то девушка…
— «Продинамила», — ехидно выдала Полина.
— …И он начал колоться. Передоз — и все… А почему ты спрашиваешь?
— Как ты считаешь, мог он похитить Артура и Лизу?
— Господи, Поленька, да как ты можешь такое говорить? Конечно же, нет — он очень мирный человек, никогда бы не пошел на преступление.
— Оленька, ты наивна! — возмущенно воскликнула Полина. — Хоть ты и психолог, но в душу человеческую не заглянешь. Вспомни, как мы ошиблись в Кособудском? Думали, прямо как дедушка, а он… Так и теперь — все может быть.
Да, с Львом Сергеевичем получилось и впрямь некрасиво. Но это не значит, что все в мире столь же коварны и никому нельзя доверять. Полина меня не слушала, она настаивала на своем: проверить Русанова.
— Поля, я не буду этого делать. Во-первых, я ему доверяю и не думаю, что он мог пойти на такой ужасный поступок. Во-вторых, он доверяет мне, а я не хочу обманывать человека, — решительно заявила я, ожидая возражений сестры. Полина иногда становится ужасно упрямой и не терпит, если ей кто-то вздумает перечить. Но сейчас она согласилась на удивление легко: