Я пренебрегал верящими мне людьми, рисковал чужими жизнями. Причем рисковал бессмысленно и жестоко. Хотел умереть сам? Ну и на здоровье! Отправился бы подальше от города, смастерил бы заклинание где-нибудь в лесу, на полянке. И в случае неудачи никто бы не пострадал… Нет, не гожусь я в маги. Отец всегда строго следил за тем, чтобы не навредить. Никому. Неужели, его наука прошла мимо меня? Неужели злая обида перевесила все то, чему меня учили и в чем убеждали?
Перевесила. С лихвой. И я, отбросив сомнения, поставил себя…
Выше всех.
Дурак. Сволочной. Не имеющий права на снисхождение.
И не знающий, что делать дальше, а потому изо всех сил цепляющийся за нелепую беседу:
— В куртке было бы жарко.
— О да, это я уже заметил! — соглашается демон. — И к тому же, она…
Испорчена. Моими же стараниями. От воска на потертой замше остались жирные пятна всех оттенков радуги.
— Тай отчистит.
— Правда?
Зеленые глаза сомневаются. Но не в талантах моей кузины, а… Да что же это такое?! Все-таки, он — неправильный демон.
— Ей нетрудно. Она даже будет рада помочь…
— Молочному брату? Ну да. Хорошая девушка. Даже стыдно ее обманывать.
Вот-вот. Стыдно. А кому? Тому, кто заглянул в Саэнну на несколько коротких часов, а потом снова исчезнет за пределами известного людям мира? Бред. Но почему-то я верю каждому произнесенному демоном слову. Наверное, потому что он не лжет.
— Без лавейлы ты будешь привлекать лишнее внимание.
— Спасибо за заботу! Но позволь заметить: сам ты не стал надевать ничего подобного.
— Ко мне здесь привыкли.
Вернее, к тому, что я не трачу денег на наряды. Не могу тратить.
Рассеянное движение плечами:
— Как пожелаешь.
— Я ничего не желаю.
Слова звучат обиженно, чем удивляют не только демона, но и меня. В самом деле, ведь, не желаю. В голове полная пустота, да и тело ощущаю как-то иначе, нежели раньше. Не могу уловить отличий, но уверен, что они есть, только прячутся по темным углам сознания. И это вынужденное метание между «знаю» и «не понимаю» злит. Да еще как злит!
— Ты будто оправдываешься перед самим собой. Почему?
Останавливаюсь, не доходя всего нескольких шагов до красочного людского потока, заполняющего площадь, на которую мы выбираемся по узкому проулку.
— Потому что это неправильно.
— Что именно?
— Если человек ничего не желает, значит, он умер.
Демон насмешливо щурится:
— Насколько я помню, вчера ты думал именно о смерти. Окончательной и бесповоротной. И намеревался сегодня утром завершить вечерние дела. Все верно?
— Да. Но…
Правая ладонь Джера поднимается вверх, напоминая жест судьи, призывающего к почтительному вниманию при оглашении приговора: