— Причем же здесь…
— Любовь? Ее тоже можно добиться, и сегодня мы как раз видели жертву такого «стремления». Но в твоем случае все по-другому. Ты хочешь любить и быть любимым. Однако вовсе не стремишься к этому.
— Да откуда тебе знать?!
Поворачивается спиной.
— Неоткуда, конечно. Я вообще ничего ни о чем не знаю. Если бы знал…
Прячет лицо? Я обычно так поступаю, когда не хочу тратить силы на сдерживание чувств. И когда понимаю, что еще немного, и желвак в щеке начнет растекаться во все стороны мерзким онемением. Но что в нашей дурацкой перепалке могло вынудить отвернуться демона? Уж не упоминание ли о любви?
Проверим:
— А ты? Ты хочешь, чтобы тебя любили?
Тянет с ответом, но признается:
— Хочу.
— А стремишься?
Промедление становится еще заметнее и заканчивается коротким и сухим:
— Нет.
Шагает прочь, но перед тем, как свернуть за угол, едва не задев плечом парня в карнавальном костюме, буркает:
— И не буду.
Да, все, что демон умеет, это портить настроение! И так тошно до одури, а он еще прибавляет…
Значит, дядюшка знал о том подвале и его обитателе. Или даже сам подсобил? Нет, силенок Трэммина не хватило бы на сотворение странной лужицы, не живой и не мертвой. Испросил чьей-то помощи? Скорее всего. Но могу поклясться, маг был не местный! За прошедшие годы я расплел сотни заклинаний, от простеньких до самых заковыристых, и все же ни разу не встречался ни с чем подобным.
Это были не чары. Кусочки, собранные в горсть, но не соединенные между собой обычным образом. Как они держались друг за друга? До сих пор не понимаю. Отчаянно подставленные ладони разорвали непонятную связь, но не уничтожили заклинание полностью. Та капля, что попала мне на лицо, и поныне наделена собственной силой. По крайней мере, не желает подчиняться, а при каждом удобном случае доставляет хлопоты. В чем же загвоздка? Чем убили отца и пытались убить меня?
Занавеси тревожно затрепетали, заставляя меня отвлечься от размышлений. Что такое? А, тот гуляка, свернувший с главных улиц. Наверное, устал от праздника и возвращается домой. Или напротив, ищет дорогу обратно. Вот он остановился, начал рыться в складках накидки из пестрого шелка, сдвинул маску на лоб, чтобы не мешала обзору, осмотрелся, снова спрятал лицо под черным шелком и двинулся мне навстречу.
Сейчас попросит показать дорогу, не иначе. Что ж, помогу. Может, и сам провожу, все равно не знаю, чем заняться.
Странный ритм шагов: все ускоряется и ускоряется. Кажется, еще немного, и парень сорвется на бег. Рваные края наряда развеваются, не давая ясно различать движения, и мне вдруг почему-то становится холодно. Очень холодно. А вслед за льдом, наполнившим сосуды, всегда следует только одно, хорошо знакомое и означающее… Но ведь вокруг нет чар, ни единой ниточки! А тем не менее, жгуты, коснувшиеся ладоней, ощущаются так отчетливо, что…