– А на второй, если бы вы удосужились бросить на нее второй взгляд, возникают по крайней мере два вопроса. И у вас возникли бы.
– Вот как? Интересно даже, какие?
– Сейчас скажу. Но прежде хотелось бы знать: вы видели паспорт гражданина Борисова, держали его в руках?
– А как же. Держала и видела.
– Прекрасно. А как выглядит этот гражданин Борисов?
– Это имеет значение?
– Да, имеет.
В прекрасных глазах молодой женщины впервые мелькнуло беспокойство.
– Постараюсь вам его описать, – не очень уверенно сказала она. – Высокий, чуть, правда, пониже вас.
– Стройный. В красивом импортном сером пальто, в шляпе, тонкое лицо… Ну, симпатичное… – она поколебалась и добавила. – И улыбка симпатичная.
Правда, Любочка? Ты его видела.
– Да, – настороженно кивнула одна из женщин. – Вполне симпатичный гражданин.
– А сколько ему на вид лет? – спросил Лосев.
– Ну, наверное, лет тридцать, тридцать пять, – пожала плечами Маргарита Евсеевна.
– Ошибаетесь, – мягко, даже сочувственно возразил Лосев. – Ему уже эдак под восемьдесят. Не заметили, выходит?
– Вы меня не разыгрывайте, моло.. товарищ, – сердито поправилась Маргарита Евсеевна. – У меня еще пока что глаза есть.
– Это не я вас, это он вас разыграл, – сухо возразил Лосев. – Ведь по паспорту ему уже восемьдесят лет.
– Что?!.
– Да, да. Стоило вам только повнимательнее посмотреть на его паспорт. И, кстати, на фотографию там.
– А на фотографии он!
– Ага. Значит, переклеил. Это вы тоже не заметили?
– Это я не обязана замечать, – резко возразила Маргарита Евсеевна. – Я не криминалист, а бухгалтер. И год рождения не обязана смотреть! Доверенность есть? Есть. И все.
– А печать на доверенности вас устроила? – поинтересовался Лосев. – И штамп тоже? Вы посмотрите на них. Все вы, товарищи, посмотрите. Полезно. Ведь липа же, неужели не видно? Невооруженным глазом.
Доверенность пошла по рукам.
Печать и штамп там были, очевидно, выполнены кустарным способом: буквы кое-где покосились, герб в середине печати вообще не был до конца прорезан, а на штампе, где буквы плясали так же, как и на печати, в названии министерства оказалась даже грамматическая ошибка.
– Ой! – воскликнула одна из сотрудниц. – Это просто кошмар, если так вот вглядеться.
– Грубая работа, – мрачно объявил мужчина-бухгалтер. – Впору сразу было милицию звать.
Все вокруг понуро молчали.
– И это не все, – продолжал Лосев. – Отнеслись бы к делу внимательно, заметили бы еще одну странность в этой доверенности.
Окружающие снова насторожились. Маргарита Евсеевна, до этого непрестанно прикладывавшая платочек к носу и глазам, замерла, скомкав его в кулачке, и с испугом посмотрела на Лосева.