Женщина расколола одеяло и подняла все еще плачущего, с красным личиком ребенка.
– Мальчик, – сказала она, – не больше двух дней от роду.
– Нам лучше взять его наверх и дать ему бутылочку с молоком. Может быть он перестанет плакать, а то всех разбудит.
Завернув малыша в одеяло, женщины пошли через холодный темный холл.
– Как мы назовем его? – спросила одна другую, поднимаясь по незастланной ковром лестнице.
– Ноэль, – решительно ответила женщина.
– Но сейчас апрель! – запротестовала другая. – Ноэль – имя, которое дается детям, появившимся на свет на Рождество.
Хриплый смех женщины раздался в темноте.
– Так пусть у него будет рождественское имя. Здесь кратчайший путь к Рождеству.
2
Флорида, Соединенные Штаты, 1934
Комната Эмилии де Курмон была освещена отблеском великолепного флоридского рассвета, обещающего еще один золотой день. Осторожно закрывая за собой дверь, Жерар остановился, пытаясь разобраться в сумбуре запахов, витающих в комнате. Любимые духи Эмилии, небрежно открытые, в большом хрустальном флаконе, которые он купил ей во время их последней поездки в Париж, серо-желтый кувшин с увядающими цветами, невесомые лепестки рассыпались, как конфетти, по мягкому ворсу персидского ковра, и аромат зеленого сада, доносимый легким утренним ветерком из открытого окна.
Прелестная детская кроватка, украшенная белыми кружевными оборками, стояла рядом с кроватью Эмилии. Ступая как можно тише, чтобы не побеспокоить жену и ребенка, он всматривался в маленький розовый комочек, свою дочку.
Безупречные веки с забавно длинной дугой светлых на кончиках ресниц, затрепетали, словно она знала, что отец смотрит на нее, и их взгляды встретились. У дочери были глубокие темно-голубые глаза, определенно, глаза ее дедушки, но, в отличие от глаз Месье, совершенно невинные.
Волосы не были ни каштановыми, ни золотистыми, а нечто среднее, с блестящим бронзовым оттенком, и удивительно – ее кожа не была обычной кожей новорожденного: красной, покрытой пятнами, а бледно-золотистого цвета, словно тронутая мягким летним солнцем. Золотистые отблески рассвета падали на хрупкое тельце, слабые ручки и запястья с ямочками, на округлые щечки. Свет был так мягок, что все это казалось нежнейшим бархатом. Улыбнувшись, Жерар подумал, что дочка похожа на нежный цветок молоденького персика.
Полупроснувшись, откинувшись на подушки, Эмилия наблюдала, как Жерар нежно провел рукой по щечке ребенка. После четырнадцати лет счастливого замужества она почти отказалась от надежды подарить Жерару ребенка, и когда узнала, что беременна, надеялась, что родится мальчик. У Жерара будет сын, чтобы сменить его, наследник империи бизнеса, созданной его отцом. Но Жерара не волновал пол ребенка, он слишком беспокоился за жену. Родить ребенка в сорок лет не так просто, как в девятнадцать, когда она была первый раз замужем за Роберто до Сантосом. Рождение девочек-близнецов, Лоис и Леоноры, далось без усилий. Эта же беременность была утомительной и рискованной, но стоила того, чтобы увидеть лицо Жерара сейчас, когда он смотрел на дочь.